– Я все времена вспоминаю о Володе: 25 января ему бы исполнилось 85 лет, – делится Лариса Анатольевна. – На всякой встрече со зрителями мне задают вопросы о нем. А в моей созидательной программе есть отданная ему страничка. Из-за того, что мне регулярно доводится о нем рассказывать, индивидуально у меня складывается таковое ощущение, что все будто было вчера, третьеводни. Все наше общение свежо до сих пор. Володя по-прежнему живет в моем сердце, мыслях, разговорах.

– Тем более что Высоцкому вы обязаны своей жизнью!

– Это, безусловно, громогласно взговорено. Однако история забавная была. На съемках «Вертикали» в один-одинехонек из дней у нас было небольшое застолье. И в том ресторане, где мы кушали, висел потрет Сталина. Чтобы вы разумели, на дворе был 1966 год.

В то времена многие были настроены против Иосифа Виссарионовича. В нашем поколении любви к нему не было. Поэтому я мальчикам-грузинам, какие были с нами, говорю: «Что же этот душегуб и живодер висит над вашим столом?» Я абсолютно спонтанно об этом взговорила. А надобно было думать, с кем я разговариваю. Сталин, будто знаменито, был грузином. И для этих молодых ребят, безусловно, мои слова стали ударом басистее пояса. Они сразу впрыгнули и в секунду кинулись ко мне. Грузины же ребята пылкие, эмоциональные. Один-одинехонек из них нож схватил… 

– Вы, верно, велико испугались?

– Не поспела даже. Все приключилось в считаные секунды. Володя с Станиславом Сергеевичем Говорухиным с двух сторонок бросились меня защищать, их останавливать. Может быть, ничего бы, безусловно, и не приключилось. Однако таковая ситуация была, мягко болтая, лихорадочная. Они этих ребят угомонили, за что я им очень признательна и по сей день. Мальчики-грузины меня не тронули. Истина, с тех пор они со мной не общались. Все времена, когда мы впоследствии пересекались, они отходили в сторону, все времена отворачивались от меня. Я, безусловно, сама была грешна. По глупости своей взговорила про Сталина, не надобно было это говорить. 

– У вас с Владимиром Семеновичем век были гладкие взаимоотношения?Или ссорились? 

– Нет, громких ссор не было. У нас с Володей были важнецкие взаимоотношения. Мы подшучивали дружок над дружком. Я как-то в Германии взяла очень прекрасные тренировочные брюки. Он завидел и говорит: «Таковские брюки у тебя адовы – даже сниматься не охота!» Вот таковские у нас были взаимоотношения. С ним очень дружил мой благоверный – Алексей Чардынин, кинооператор. Когда мы с ним разошлись, Володя остался дружить с ним. А мы уже общались крохотнее. Высоцкий же очень ценил дружбу. И у них с Лешей была по-настоящему беспробудная мужская дружество. Мне там места уже не было.

– А все говорят, что вы перестали водиться из-за Марины Влади?

– Нет, основной причиной было наше прощание с Лешей. Что дотрагивается Марины, то она – мудрая баба, у них с Высоцким были важнецкие взаимоотношения. Благодаря ей, впопад, Володя очутился впервинку за гранью и полмира объездил. Он даже какое-то времена жительствовал во Франции. Однако свою судьбу вязал всего с Советским Альянсом.

– Высоцкий дробно случался у вас в гостях?

– Когда мы жительствовали с Лешей - регулярно. И век приходил с шампанским.

– Почему собственно с шампанским?

– Володя, будто ни диковинно, почитал этот напиток. И он осведомил, что я тоже очень люблю игристое. Мне до сих пор, когда приходят дружки, несут шампанское. Я тут же накрывала стол, и мы сидели до утра. В то времена продукты достать было сложно, однако у нас век был важнецкий стол. Все было лакомо, по-домашнему. Я люблю готовить, это мне доставляет радость. Могу накрыть стол за пару минут. Настолько что голодным Володя ввек не уходил.

– Высоцкий век употреблял огромным успехом у баб. Чем он их взимал?

- В нем было велико раскручено мужское взялось. Безусловно, женщины перед его харизмой попросту не могли устоять. Когда он взимал в десницы гитару, выходила попросту какая-то магия. Он завлекал, притягивал к себе.

– Будто же настолько получилось, что у вас не случилось романа?

– Володя же дружил с моим мужиком. Поэтому мы дружили фамилиями.

– Владимир Семенович вам сейчас грезится?

– Безусловно, грезится. У меня однажды был подобный видение диковинный, какой я до сих пор помню. В тот стадия у меня будто один все стали деятельно спрашивать, истина ли, что мне Высоцкий посвятил песню «Она была в Париже». Я всем отвечала: «Безусловно, мне. Он сам настолько сказал». И вот однажды мне грезится видение. Я иду по студии Горького, а навстречу – Володя в историческом костюме. Он видит меня, берет за рамена и оскаляется. А я у него спрашиваю: «Володь, взговори, ну ты аккуратно мне посвятил песню?» Он тут же отвечает: «Ларис, ну, безусловно же, тебе. А кому еще?»

Мы идем по коридору, в одном из павильонов открывается дверь, и оттуда – яркий-яркий свет. Володя заходит, я пытаюсь выступать за ним. А он неожиданно останавливается, разворачивает меня и говорит: «А тебе сюда не надобно. Выступай в обратную сторону».

– Получается, что вас он бросил здесь.

– Получается, что настолько. У меня, впопад, дробно спрашивают: почему Володя ретировался подобный молодой?Я думаю, что он надломил свое здоровье. Сердце не вынесло. Столько работать, сколько он, не мог никто. У него был очень интенсивный график: съемки, спектакли, выступления… Он вполсилы не мог работать, себя не крушился. Отзывался себя на сцене полностью и без остатка. Одни беспрерывные нервы, вкалывал на разворотив аорты.

Я помню, на Таганке был спектакль по Есенину. Настолько у него попросту во времена спектакля лопалась кожа и выступала кровь. Я ни у кого вяще такового ввек не видала. Разумеете, с подобный отдачей он вкалывал?Эмоционально и плотски такую нагрузку бедственно было выдержать. А ведь у него была еще и болезнь.

– Вы кумекаете, он бы сейчас был востребован?

– Думаю, что ага. У него было бы довольно сейчас тем, о чем писать песни и стихи. Может, они у него сейчас были бы больше, чем до этого. Я считаю, что у него материала бессчетно было бы на сегодняшний день.