Житель Сочи, специалист по установке пластиковых окон 38-летний Семен Ганьшин ретировался из дома 27 июля 2021 года. Мать стала волноваться на вытекающий день, когда сын не вернулся и перестал отвечать на телефон. На третьи сутки она опамятовалась в отдел полиции. А там ей откликнулись, что Семен закончил правонарушение(какое — не уточнили)и что завтра суд изберет ему меру пресечения, а доколе же можно ему передать продукты. Женщина  сгоняла в лавка визави, взяла еды, сигареты, принесла, и... все это у нее встретили. 

Однако после ничего не приключилось — ни суда не было, ни сын не вернулся. 4 августа Ирина Ганьшина вновь опамятовалась в полицию: «Где же сын?» - «А у нас его и не было!» - неожиданно откликнулись ей. «Будто не было?Вы же сами болтали, что застопорен за административное правонарушение». - «Ошиблись, значит. Однако у нас есть  неопознанный кости. По приметам подходит». 

Выяснилось, что кости вскрыли сотрудники угрозыска близ жилого дома 1 августа. Личность  ввели по отпечаткам двух перстов: Ганьшин ранее был судим(в 15 лет закончил кражу), и его отпечатки имелись в базе. 

Ирина Константиновна почитай уверена, что девало было настолько: сына застопорили, в отделе полиции он умер, а тело попросту бросили на улицу. 

Однако тут есть нестыковки. Эксперты в своем заточении написали, что кости имеет капитальные гнилостные изменения и установить причины невозможно. Если Семен умер ввечеру 27-го числа(когда пропал), то до момента обнаружения тела  он пролежал четверо суток при температуре около  +30 градусов. Тогда столь капитальные гнилостные изменения объясняются. Однако в этом случае его не могло быть в отделе полиции 30 июля, а значит, полицейские взаправду перепутали его с кем-то другим и по оплошке взяли у матери передачку(или же попросту пошутили).

Собственно настолько считает следствие, какое отказалось  возбуждать уголовное девало по факту смерти Ганьшина. «Знаков насильственной смерти не обнаружено», - написали в отказе. Прокуратура Центрального района города Сочи признала это постановление об отказе легитимным. 

Однако ведь и вообще вина гибели неотчетлива. И отчего тогда скончался ее сын?И он ли это? 

— Мне с самого азбука отказались показать тело сына, — рассказывает  Ирина Ганьшина. -  Категорически отказывались. Я уже и знакомых выканючивала, и готова была заплатить... Объясняли несогласие тем, что якобы он настолько испорчен, что смотреть там не на что. Однако позвольте, разве я не могу сама решить — смотреть или не смотреть?К тому же у него были наколки на плече, на горбе и на двух ногах. Вряд ли они испарились. Из морга сына вернули в закрытом гробу. Открывать запретили. В здешнем отделе СК мне показали фото праха на месте обнаружения, однако там человек лежит спиной вверх. Понять, сын это или нет — невозможно. 

Ирина Константиновна за помощью пришла к правозащитникам. Те обратили внимание, что судмедэксперт установил длину тела 189 см. А рост Ганьшина 172 см. В всеобщем, появились сомнения в том, что это на самом деле Сергей. Ответить на это однозначно могла всего эксгумация. И тут выяснилось, что добиться ее утилитарны нереально. 

— Всего после индивидуального приема у основного следователя Сочи нам разрешили эксгумацию, — говорит  юрист "Команды против пыток" Роман Веретенников. — Мы заверили его, что проверка была неполной(даже анализы на отравления не взяли). Он согласился, что мать должна знать правду: сын это или нет. 

Сама процедура пролегала в гробе января. Оказалось, что это была первая эксгумация в Сочи за длинное времена. 

— В 14 часов я приехал с мамой и ее сестрой на Сочинское могильник на Барановке(оно размещено на большой горесть), - рассказывает брат Ганьшина. - Обождали, доколе прибудут следователь и эксперт. Копатели отрыли могилу до гроба, другое сами. Прибрали крышку. Там валялись божественные принадлежности и костюм.  А под ними пакет, в каком тело. Мы его надрезали, эксперт повесил туда руку(там жижа беспрерывная)и вытащил ребро, взял образцы мануфактур внутренних органов. На изумление не ощущал никаких эмоций, алкая впервинку принимал участие в подобном. Болели все за мать. Однако она держалась молодцом. 

— Я подготовилась к этой процедуре, — рассказывает мать. — Вообще, с момента исчезновения сына выплакала все слезы, все времена принимаю успокоительные. А тут я еще с собой взяла специальные личины(чтобы запах тела не слышать), нашатырный спирт, корвалол. Разумеете, вот мне говорят, что пережить таковое матери невозможно. Однако я отвечаю — важнее аккуратно знать, твой ли это детище, и если твой, то от чего он умер.

Фото: Из индивидуального архива
С момента обнаружения тела до эксгумации миновало почитай полтора года. Все это времена, повторюсь, мать обивала пороги. И если ей все-таки разрешили, то большинству людей отказывают. 

— Нам привезли тело, какое представили будто кости моего убитого брата, - рассказывает Наталья Н. —  На маму надавило следствие, она согласилась, что это он. Однако я не верю. Разумеете, у брата были особенности. А у этого тела я их не удивила(алкая кости был в аховом состоянии). Меня никто слушать не стал. Тело захоронили. 

Наталья хочет добиться эксгумации. Однако ей говорят, что сделать это можно всего по решению следствия или суда. Следствие  ей отказало. И таких историй в остатнее времена становится все вяще. 

— Эксгумация проводится на основании постановления следователя, — разъясняет бывший следователь по особо величавым делам СКР Андрей Гривцов. — Судебное решение необходимо всего, если родичи возражают против эксгумации. В этом случае следователь обращается в суд с ходатайством о позволении эксгумации.  

— Есть две основных проблемы, — говорит бывший прокурор, ныне юрист Алексей Федяров. — Первая: СК не любит проводить проверку в таких случаях. Вот люди приходят и говорят: это не наш сын/брат/отец. В таких ситуациях надобно возбудить девало, всех опросить, а впоследствии уже принять решение об эксгумации. Однако следователи норовят отмахнуться. Сдвигает девало с бездушной точки всего индивидуальный зачисление. Когда следователь понимает, что поднимется гул, что будут на него ныть, он соглашается: «Ну, черт с ним, давайте эксгумируем». Вторая проблема — родичи. Одни опознают тело, говорят, что это он, а иные утверждают, что не он.  И следствие тут однозначно предпочитает верить тем, кто опознал. 

Однако почему?Неужели сам процесс столь трудоемкий?

— В эксгумации и осмотре праха участвует судебно-медицинский эксперт, - рассказывает Гривцов. — Сам следователь, натурально, ничего не выкапывает, этим занимаются работники кладбища. Задача следователя – с помощью медицинского эксперта произвести осмотр праха, зафиксировать вероятные телесные повреждения, трупные явления, после чего назначить медицинскую судебную экспертизу. Все это не таковские сложные следственные деяния. Взаправду, организация эксгумации может отнять найденные силы на стадии договоренности с кладбищем, экспертом, однако это не то, ради чего добросовестный следователь будет отказывать в проведении следственного деяния. Наоборот, следователю это надлежит быть занимательно. Другой вопрос, что должны быть основания для эксгумации, например, сомнения в том, что человек не умер своей смертью, а был убит. Следователь, если он добросовестный, не может быть заинтересован в том, чтобы не работать. К тому же работа-то у него интересная. 

Ох, и будто же хотелось бы сказать что-то вроде: «Таковские слова ага Богу в уши». Увы, статистики отказов в эксгумации никто не ведет. Нет данных и по тому, сколько было проложено таких процедур в России за заключительные годы. Затерявшая сына Ганьшина ждет сейчас итогов экспертиз. Какими бы они ни были, они внесут ясность и хоть как-то успокоят несчастную женщину.