- Мне сейчас 32 года, 28 сентября уже 33 будет, - рассказывает Сергей Белов. - Я родился в Тбилиси. Мой папа Владимир Лацабидзе в Грузии, будучи авиатором, индивидуально возил тогда президента Шеварднадзе. Тогда отец командиром был на аэроплане. И дедушка у меня тоже авиатор – предназначался военным штурманом.

Когда мне было два года, мы переехали в Сочи, там папа вкалывал в должности инструктора Ту-154 и Ту-130 в авиакомпании «Черноморские авиалинии». Ну а когда бражка распалась, он ретировался в «Уральские авиалинии» на должность командира-инструктора Ту-154 и отбарабанил там лет пять. Затем эти самолеты стали потихоньку менять на Airbus, отец ретировался в другую авиакомпанию. А впоследствии приключился бедный случай…

- Какой?

- Во времена полета на вышине 9000 км ему стало ахово, поднялось давление, тромб... Однако он посадил самолет, зарулил на стоянку во «Внуково» и умер…  Увы, тогда официально заявили, что он вышел из аэроплана и скончался уже в машине в Москве – видаемо, чтобы авиакомпания не перла никакой ответственности. Мы не стали тогда ни в чем кумекать. Отцу было итого 54 года. А спустя несколько лет, когда я уже сам закончил летный институт, на меня вышли другой пилот того аэроплана и бортинженер и рассказали всю правду. До этого им невозможно было говорить, грозились увольнением...

За год до моего рождения отец, будучи командиром аэроплана Ту-154, закончил аварийную посадку и спас 150 человек.

Это случилось во времена взлета из Одессы. У лайнера приключилась несинхронная уборка закрылков, он взялся падать, потребовалась экстренная посадка. Приборы показали, что в все норме, а на самом деле один-одинехонек закрылок отвлекло, и пошел наклон на аэроплане. Однако отец засел в Одессе с превышением посадочной массы. Тогда ему вручили орден Трудового Красного Знамени. Героя России на тот момент не дали, потому что постановили: мол, авиаторы спасали себя, а не пассажиров. Вот настолько бывает…

- Само собой, вы с малолетства избрали себе профессию…

- Ага, я век осведомил, что буду пилотом. Закончил вначале среднюю школу № 25 в Адлере, где мы жительствовали с фамилией, затем зачислился в Питере в СПБГУ ГА(Санкт-Петербургский университет партикулярной авиации). После завершения было с трудоустройством бедственно, однако я в 2013 году устроился в «Уральские авиалинии». Жительствуем мы с мамой в Сочи, ей 73 года. Когда меня нет, за ней ухаживает сиделка.

- Будто вы начинали?Помните начальный полет?Что для вас самое нелегкое в специальности?

- Трудности век бывают, потому что эта ремесло требует бессчетно познаний, познаний документов – от эксплуатации воздушного судна до техники, знание иностранных языков. Отец мне бессчетно в свое времена повествовал и делал, настолько что все трудности этой специальности я впитал с раннего малолетства.

Начальный полет в качестве командира у меня был в 2018 году, мне было тогда 26 лет. Помню, полетел из Москвы в Калининград. Первые впечатления?Ответственность, безусловно, большущая. Однако нас же этому учат, готовят и тренажеры и экзамены.

Тогда было 220 пассажиров на борту. Полет миновал нормально. Сейчас получается, что уже десять лет здесь работаю, всеобщий налет у меня 8600 часов, а в качестве командира образцово 4500 часов. Я люблю самолеты!Само ощущение, когда ты управляешь таковским лайнером, непередаваемо.

- Дом будто глядит к вашей работе?

- Жены у меня доколе нет. Все времена на работе - это основное в моей жизни. Доколе даже барышни нет, не встретился свою судьбу. Все некогда…

- Вы уже не один повествовали об аварийной посадке в пшеничном поле. И все же – изволь, припомните еще один тот день.

- У нас все было штатно. Самолет я принял как всегдашне. Однако в омском аэропорту погодные обстановка сложились неблагоприятные. То есть были порывистые ветра, сдвиг ветра, диспетчер взговорил нам. Мы стали выполнять заход на полосу, выпустили шасси, диспетчер разрешил посадку, а отдаленнее начались проблемы с гидросистемой. Тогда мы ретировались в зону ожидания. 

Все штатно выходило, мы со вторым пилотом принимали решение обоснованно, грамотно. Времена еще было, и постановили лететь к Новосибирску. Однако стойка шасси не закатывалась, поэтому борт летел на сниженной скорости, близ 500 км в час, что вытребовало перерасход топлива. Осмыслив, что до Новосибирска не долететь, я постановил сажать самолет в грунт, в пшеничное поле. Как было все верно – решит комиссия, какая сейчас работает.

- Ваше состояние – будто принимали решение?

- Разумел: надобно себя в руках держать, надобно выдержанность и понимание того, что делаешь, будто бы лететь спереди аэроплана и представлять, что отдаленнее будет. Всего настолько.

- Будто вы избрали это поле для посадки?

- Там лес возле был, а всюду болота. Это поле было единое, где можно произвести посадку. Орудовал по инструкции.

Паники среди пассажиров никакой не было, все безмятежно, всякий из экипажа выполнял железно свою работу сообразно документам. Когда мы засели, выключили двигатели, дали команду на эвакуацию, проводники безмятежно поддержали всем выйти из аэроплана сквозь надувной трап. Я тоже помогал пассажирам, когда приземлились, вещи помогал выносить, самый крайний покинул самолет. Миновал по салону воздушного судна, все проверил и впоследствии уже покинул его.

А отдаленнее пообщался с пассажирами, осведомился кому что надобно, медицинская помощь никому не понадобилось. Все целы, самолет весь, никто не потерпел. Вещи люд забирали уже, когда дождались приезда МЧС, от аэроплана надобно было всех отвезти. Все свои вещи пассажиры получили.

- Сейчас многие эксперты считают, что вы неправы и должны были сесть в Омске…

- Пусть пишут. Они не знают, что там было на самом деле. Идет расследование. У всякого сейчас тысяча версий, и, безмятежно сидя в кабинете, они могут все, что угодно, говорить… Ага не дай господь, чтобы они были на нашем месте. Времени было капля, и принимать решение надобно было обоснованно, потому что этот несогласие гидравлической системы ведет за собой очень бессчетно последствий - от увеличения посадочной дистанции до итого другого негативного.

Когда мы принимали решение об уходе на запасный аэродром Новосибирска, то учли все факторы воздействия на увеличение расхода топлива. У нас все миновало нормально, поэтому мы со безмятежно душой туда полетели. Там и полоса посадочная дольше, и можно выполнить безобидно посадку в аэропорту. Однако пришлось садиться в поле…  

- Когда вы были уже на земле, какое вкусили ощущение?

- Ликовал. Впоследствии позвонил брат, и я взговорил, что все важнецки. А себе взговорил - слава Богу, что все обошлось.

Рыла посадивших самолет на поле пилотов: жизнь героев в фотографиях

Глядите фотогалерею по теме