Боярский — это уже стереотип, мем. Вот и я взялся с д’Артаньяна. «Попросту человек в шляпе» — будто заливался как-то Гарик Сукачев абсолютно по другому поводу. Можно еще вспомнить чеховского «Человека в футляре», однако зачем?Все это не имеет к Боярскому вообще никакого взаимоотношения.

Ага, шляпа это атрибут, конфигурация одежды парадная. Безоблачно найденная однажды иллюзия бессмертной молодости. Михаил Сергеевич снимает головной убор всего в Кремле, когда президент награждает артиста очередным орденом.

А что под шляпой — вот основное. Если бы у Боярского ее не было, мы бы видали ветшающего мушкетера его величества, белоголового и уже не очень волосатого. Нам это надобно?

Шляпа — личина, роль, вера в предлагаемые обстоятельства. Надел ее — и ты в домике: «Коня мне, коня, тысяча бесов!»

А что на самом деле?Будто прорваться в эту бессмертную душу, отделить зерна от плевел, шляпу от головы, от сердца.

Девало в шляпе?Она грим, всего и итого. Верники влезли в этого человека, у них получается.

Что для этого надобно?Любовь к собеседнику, интерес, интеллект, знание бэкграунда, психологическая сложность. Всего и итого.

Вы знаете, что таковое обаяние интеллекта?Не беспременно длиннейший интеллект, ненастоящий интеллект, семь пядей во лбу. Попросту когда ты сидишь визави человека и получаешь кайф от всякого его ответа. Испытываешь радость, благодарность, и давя твоя поет. Вот что таковое общение.

У меня в свое времена подобный катарсис возник с Михаилом Сергеевичем в процессе тары-бары-раста-бара в крохотной гостинице на окраине Москвы, где он встал на два дня, приехал перекантоваться для записи в «Останкино» очередной музыкальной программы.

«Где вы видали умных артистов?» — болтал мне один-одинехонек очень знаменитый в былом телеведущий, мой добросердечный сосед, достопримечательный человек. Видал, ага еще будто. И это не всего Сергей Юрский и Алла Демидова. Имя им легион. Однако, будто болтал покойный генерал Лебедь: «Глупость — это подобный ум». А не очень башковитого видал лишь одного, истина, Космос?«Ведь ты у нас самый недалекий»(«Ирония судьбы»).

И тут Боярский необычный, у Верников я опять это ощутил. Его убийственная по отношению к себе самоирония(что присуще всего очень умному человеку)— не кокетство, не понты. Он взаправду унижается до невозможности. «Что я, кто я, вот Терехова, Фрейндлих, Дуров — это ага, а я…», «Я артист для мускулов, заставить плакать сердца я не могу». «Вы для радости», — не соглашается Игорь Верник. Боярский в ответ: «Не верю», напрямик будто Станиславский.

В этом юродстве и есть величие Боярского. Потому что он трезв, практичен и прагматичен(«Что таковое романтика, я до сих пор не понимаю»), безжалостен по отношению к себе, любимому. Ведь если вспомнить, сколько он забросил самых реальных часов счастья(ага, и не всего бабам)своими ролями(«Старший сын», «Пес на сене», «Соломенная шляпка», «Мушкетеры», безусловно, «Новогодние приключения Мотай и Вити» — «Я не люблю тянуть хвоста за кот»). Это всего самые боготворимые.

Ага, он закрыт и говорит о себе, что может и хочет. Однако будто!В эту щелочку проскальзывает столько интеллекта и таланта, дай господи. Будто бы он до сих пор мнит себя молокососом, юнцом изумрудным, которому настолько повезло очутиться в святая святых, возвышенном искусстве. Он все еще занимается, он в розыске, он ищет, алкая казалось бы… Он вблизи видал, будто на театре выступали Николай Симонов и Николай Черкасов, ему есть с чем сравнивать, он всему знает цену.

Боярский умеет будто бы выйти из собственного образа и посмотреть на себя, на все свои художества, на жизнь со стороны. И тогда нам всем(и ему самому в первую очередь)капля не покажется. «Я — злобный карлик», — продолжает он лепить из себя горбатого(«А теперь Горбатый!»). Эх, непоменьше нам таких «злобных карликов», ага где их возьмешь. Боярский — он подобный один-одинехонек, в едином числе. Иного не будет.

БОЛЬШАЯ РАЗНИЦА

По «Культуре» показали «Запамятованное кино», настолько рубрика зовется. Вначале «Пес Баскервилей» от 1971 года, впоследствии «Сослуживцы»(1973). Это будто в «Зимнем вечерке в Гаграх» Ширвиндт, помните: «Начинаем нашу программу «Запамятованные имена». Дайте пленочку, пожалуйста».

Фото: Кадр из видео
В «Псине Баскервилей» заняты великолепные артисты: Холмс — Николай Волков, Ватсон — Изнаночен Круглый, а еще Анатолий Адоскин, Олег Шкловский, Александр Кайдановский, Екатерина Градова, Григорий Лямпе… Впоследствии картина перестали показывать, оттого что Круглый эмигрировал за границу. Ну, было таковое. Сейчас опять показали. Важнее бы не демонстрировали. Потому что в 1981 году Игорь Масленников освободил ту самую «Собаку» с Ливановым, Соломиным, Михалковым, Крючковой, Адабашьяном, Риной Зелёной, Демидовой, Стебловым, Янковским, Купченко, Брондуковым, Мартинсоном и божественной, британской до трепета музыкой Владимира Дашкевича — и всё, предыдущую версию можно не смотреть, забыть будто дурной видение.

А вот «Сослуживцы». Вы осмыслили, что это было?Авторы сценария — Рязанов и Брагинский. Ну, дошло?

Верно, «Должностной роман». Сквозь 4 года Эльдар Александрович постановил уже сам поставить картина, «делай будто я», и вышел шедевр. Причем чем отдаленнее, тем лакомее.

А то, что нам показали… Это негромкий ужас. Персонажи произносят безотносительно те же сакраментальные фразы — и про Бубликова, какой умер, и про «нашу мымру», и «здравствуйте, Прокофья Людмиловна», и про «легонькую промышленность»… А включаешь — не работает. Невесело, барышни. Аж жуть.

Вот что таковое истинная режиссура, блистательные артисты, музыка Андрея Петрова, преобразившая всё. И вот всего тогда наступает чудо, и нет вяще никаких «Сослуживцев», а есть великолепный «Должностной роман» и неповторимый Эльдар Рязанов своего важнейшего времени, вобравший в собственную с Брагинским пьесу жизнь, и сказка сразу стала былью. Вот таковое преображение. Почувствуйте разницу.