Там вначале есть плашка: «Первым чекистам посвящается». В 90-х это было бы невылазно, непереводимая игра слов. Сейчас — изволь. Наоборот, всего приветствуется. Сразу после распада СССР, после всех разоблачений чекисты в кино были недюжинно негативными героями, романтики с большенный стези без трепета и попрека. Однако с тех пор времена повернулось вспять, и теперь рыцари плаща и кинжала — глубокоуважаемые люд. Они сражались за Родину.

Ну а в советское время… Ледяная башка, горячее сердце, безукоризненные десницы — настолько отказал Феликс Эдмундович.

В «Адъютанте…» Соломин — раздельная песня. Это верх совершенства, супердостоинства, честь имею. Алый дворянин, прямая горб, ясный взор, слово офицера. «Павел Андреевич, вы шпион?» Тут Кольцов в двух словах рассказал Юре классовую сущность Маркса–Энгельса–Ленина.

На самом деле «Адъютант его превосходительства» — предвестник «Семнадцати мгновений весны», а капитан Кольцов — штандартенфюрера Штирлица, Максима Максимовича Исаева. Ну и, значит, Соломин — Тихонова. Настолько была сформулирована новоиспеченная идейная философия на тему собственный — посторонний: ворог может быть не менее башковитым, нежели герой, патриот, алый, советский. Ворог тоже может любить Родину. У него есть свои идеалы, зрелище о великолепном. И оттого победить такового ворога — еще большущая доблесть.

Первым это живописал Михаил Булгаков в «Белокипенной гвардии»(«Дни Турбиных»), затем «Беге». И Сталин тогда болтал(а он был фанатом «Турбиных»), что это люд большие, по-своему порядочные, ну и мы таких сломали. А значит, мы непобедимы.

Смотришь эти два кинофильма, и запутаться можно. «Штабс-капитан штандартенфюрер Кольцов-Штирлиц» или: «Кольцов, а вас я попрошу остаться». Ага, ввек еще адъютант его превосходительства не был настолько задушевен к провалу.

Тот белокипенный генерал, какого там играет Стржельчик, — ворог с человечьим мурлом. А бельма добрые-добрые.

И припомните «Неуловимых мстителей», песню патриотическую о России, которую исполняет белокипенный офицер — Владимир Ивашов: «Поле, русское поле…»

В «Семнадцати мгновениях…» Мюллер(даже несмотря на то, что шеф гестапо), и Шелленберг, и Борман — весьма симпатичные люд с повышенным IQ. Талантом что военные злоумышленники. Однако Штирлиц обставил и таких. А глупцов побеждать — бессчетно ли доблести?

Еще «Вариант «Омега», пятисерийный картина, где советского лазутчика сразился сам Олег Даль, а противостоял ему барон поле Шлоссер(достопримечательный актер Игорь Васильев), ворог достойнейший, агент Абвера. Ну что он против Пауля Кригера-Скорина?

…Юрий Соломин мог сыграть все — и на сцене Малого, и в кино. Алкая если в «Дерсу Узала» Акиры Куросавы он очень напоминает капитана Кольцова, то в «Дюжинном чуде» ну абсолютно другой Соломин, и с Волшебником-Янковским на дружелюбной ноге, и песенку с Екатериной Васильевой поет давя в душу, щечка в щечку. Однако запомним мы Юрия Мефодьевича по «Адъютанту его превосходительства». Подобный красавец!Интеллект, честь и совесть. И талант. Великолепный артист!

РУССКИЙ ГЕНИЙ

Этот картина зовется попросту — «Балабанов». И надобно ли еще что-то добавлять?Алексея Октябриновича не стало в 2013-м. Сейчас ему было бы 65.

Фото: ru.wikipedia.org
Интервью он вручал за шестнадцать месяцев до смерти. Всего что закончил собственный предпоследний картина «Кочегар», а сквозь восемь месяцев завершающий — «Я тоже хочу», и еще сквозь восемь месяцев его не стало. Там в кино он тоже умирает, впервинку освободив сам себя. Попросту падает набок, отваливается — и все, сердце остановилось. Всего и успевает произнести: «Я член Европейской киноакадемии», верно, ему это было величаво.

За те 54 года, отведенные судьбиной, он освободил бездна кинофильмов. Среди них шедевры. Будто никто он разумел, что таковое кадр, сколько резонов туда умещается, что таковое темпоритм, динамика, музыка в кино. Он был важнейшим режиссером своего времени, и это признавали все.

Он миновал Афган, предназначался в армии, и вот откуда «Война» и «Груз 200». Завершающий картина адов, безнадежный, другой один смотреть его невозможно. Он важнецки был знаком с бандитами, находил, что их кодекс чести гораздо возвышеннее, чем у пресловутой интеллигенции. Вы против, вы обиделись?Однако человека уже не переделаешь, он настолько мыслил. А отсюда оба «Брата», и «Жмурки», и «Кочегар».

Он очень боготворил свою жену, отсюда «Мне не больно» — самый изнеженный картина Балабанова. Он очень боготворил русский рок, настолько, верно, будто никто и ввек. По его картинам это настолько видать!

Однако раскладывать по полочкам его не стоит, ясно одно: все свое кино он ладил из себя.

В балабановских фильмах вылезало его второе «я», подсознание, настолько будто он был интеллигентнейшим, очень филигранным людом. Там начисто исчезала политкорректность, там он сходился с русским народом, с его большинством, и ничего не мог с собой поделать. Там Данила Багрян болтал: «Я евреев не очень люблю», после чего другой суперрежиссер, Алексей Герман, перестал подавать ему руку. И зря, на Балабанова не обижаются. А про кавказцев в автобусе… И вот это, знаменитое: «Вы еще у меня за Севастополь отзоветесь!» И его персонажи, выступавшие бандеровцев, выговаривали «е», будто многие сейчас.

Ну что ж поделать, люд настолько чувствуют, настолько говорят, он итого лишь отражатель этого. В жизни он сам бы настолько ввек не взговорил, однако кино — вторая реальность, а может, и первая.

Вот он сидит, почитай лежит на кровати: «Надлежит быть занимательно жить, тогда можно снимать. А когда неинтересно, ничего не получится». Его находили гуру, разыскивали смыслы, а ему было попросту занимательно снять необычного Михалкова или очень известных артистов в бандитской комедии.

Когда погиб его дружок Сергей Бодров, для него жизнь кончилась, он взалкал даже ретироваться из этой жизни. Все-таки еще снимал кино по инерции. «Кино надобно снимать до 50, после 50 уходит энергия, а без энергии никакое кино не получится». Будто он лев!По отношению ко всем русским режиссерам. И к себе. Это беспорочно.

В заключительном его кинофильме энергии нет, она его покинула. Там чувствуется болезнь — плотская и внутренняя. Он все взговорил, настолько взговорил, будто никто другой. Вот поэтому его кино век жизненное. Вот поэтому его кино взаправдашнее искусство. Его называют русским Тарантино. Не надобно сравнивать. Он попросту русский, русский гений. А что еще тут скажешь?!