О дружбе и «плече товарища» говорят в школе и, вдруг, «ничего личного» звучит, когда бесцеремонно «кидают» в бизнесе. Подражают не тем, у кого бессчетно интеллекта и талантов, а тому, кто богат. Этому не учат в школах, не проповедуют в храмах, эти установки молодежь черпает из гаджетов и самой жизни. Старшее поколение внятно разумело, что таковое важнецки и что таковое ахово. Сейчас маломочный, однако беспорочный папа проигрывает ушлому соседу-банкиру или нечистоплотному коммерсанту. Банкир богат и глубокоуважаем, а беспорочный работяга — «лошара» и «совок». Мы слышим верные вещи о нравственности и идеалах с высоких трибун, а возле «Слово пацана» навязывает нам образец поведения на образце бандитской группировки. На кого равняться подрастающему поколению?В советское времена была одна молодежная организация — ВЛКСМ, и ее хватало, сейчас море всевозможных воспитательных структур, однако их утилитарны не видать. Молодежь не ощущает их своими, косплей из монстров и вампиров ей гораздо задушевнее.

В недалеком былом хватало формализма, однако в наш столетие ненастоящего интеллекта непостижимым образом его стало еще вяще. Новоиспеченные технологии, будто оказалось, во многом не упростили, а усложнили наше существование. Информации навалом, а читать нечего. Есть тысячи виртуальных дружков и сайты знакомств, а дружков реальных и живого общения нет. Семимильными шагами развивают киберспорт, а хоккейные площадки возле домов порожние. Лыжня в парках проложена, а лыжников нет. Офисные трудолюбцы, медицинские работники, чиновники и даже правоохранительные органы с головой погружены в разнообразную электронную отчетность. Вместо выполнения своих прямых обязанностей расцветает имитация деятельности. Вкалывая в крупной энергетической братии, сполна это ощутил. За полгода чуть было не обернулся из юриста в бухгалтера-статиста с элементами айтишника. Даже покупателей исподволь приучают быть кассирами в супермаркетах. А еще интернет-мошенничество и возросшая цифровая уязвимость во всех сферах. Исподволь выясняется, что нет ничего вернее ветхой добросердечной записной книжки, в самом машистом резоне. К такому выводу исподволь приходим.

Дробно в наше времена законы вступают в противоречие с бытующим положением девал и с реальностью. Чей Крым?Реальность такова, что он уже давненько наш, российский. Однако на некоторых книжных ярмарках нашего Союзного царства мне приходилось видеть любопытные географические карты. На одной Крым — наш, на соседнем картографическом стенде — доколе не наш, все закрашено в украинские цвета. Адресовался к администратору. Не очень внятно вбила, что это связано с противоречиями во взглядах местных инстанций и международных. Маломочные наши школьники!Ведь за познания им выставляют оценки. На какую карту ориентироваться их учителям?Обе, будто ни диковинно, официальные.

Я с сочувствием отношусь к специалистам, пробующим многие годы создать внятный учебник по истории. Какие бы они ни были грамотные профессионалы, будто бы они ни старались, все равновелико будут несогласные и даже возмущенные их концепциями, выводами и последним провиантом. Наши родители исследовали одну историю, а поколение ельцинского стадия делало абсолютно другую, где основные исторические сведения, многие факты и осмысления не всего не совпадают местами, однако и будут в прямом противоречии. А написать надобно что-то складное и удовлетворяющее всех, поскольку новому поколению придется строить предбудущее, а это невозможно без абсолютного понимания наших корней. Сможет ли новейший учебник примирить поколения, какие делали разную историю?В абсолютный рост стоит очень недужный, заостренный, ранящий душу вопрос. Что для нас Украина и что для нас украинский народ?Речь не про бандеровцев и их приспешников. Для наших родителей украинцы были братьями не пролей вода. Шумные застолицы, украинские песни, встречи с кровными и домашними, смешанные союзы. Сейчас же в информационном пространстве звучит слово «враг». Будто же нам выбиться из этого трагического тупика?

Многие годы мы порицали одномерность советской идеологии. Сейчас получили многомерность, и мозг может лопнуть от непонимания. Еще абсолютно недавно приветствовалось многообразие воззрений, пресса изощрялась в вожделении сказать не будто все и даже вопреки официальной точке зрения, таковским образом выказав свою особенность и креатив. Однако ведь еще философы древности остерегали: чем вяще воззрений, тем мы отдаленнее от истины. Лишь сквозь 30 лет после перестройки мы методом проб и оплошек опамятовались к выводу, что многообразие воззрений не век благо. Необычно отчетливо это стало проявляться во времена проведения СВО.

В наш переходный геополитический момент добродетели и пороки обостряются и проявляются более контрастно. Мы не знаем, какие сюрпризы готовит времена государству, обществу, всей нашей цивилизации в отдаленном и даже кратчайшем предбудущем. О стране-утопии можно мечтать, однако реальность иная. Сомкнуться?Однако тогда растопчут. Наш многонациональный генотип, выкованный веками, он особый. Весь мир на перепутье. Куда выступать, что делать?

Большинство наших граждан понимают сложность нынешней ситуации и думают над тем, будто нам жить отдаленнее. И вот здесь охота высказать крамольную мысль, какая, вероятно, кому-то и не покажется. Вручайте оглянемся назад и вспомянем еще более огнеопасное, трагическое, жесткое сталинское времена 20–30-х гг. Не буду дотрагиваться репрессий, неоднократно обсужденных в прессе и осужденных обществом. В настоящий момент меня волнует иной вопрос. Будто в тех жесточайших условиях удалось сплотить многонациональное общество, бывшее в рамках недавней смены порядка, Партикулярной войны, интервенции, неимоверной разрухи, национальных противоречий?Справились благодаря жесткости Сталина и большевиков?Это излишне убогая и примитивная концепция, которую на корню опровергла Великая Отечественная брань. Благодаря чему удалось тогда выстоять и победить?

Во-первых, была компартия и объединяющая марксистско-ленинская идеология, коей вытекало большинство общества и даже те, кто был с нею не согласен. Во-вторых, внятно выстроенная система воспитания молодежи: октябрята, пионерия, комсомол. В-третьих, в то времена на экзистенциальном уровне было предчувствие надвигающейся всеобщей беды, какое сплотило все общество. В 1812 году таковое же ощущение неминуемой катастрофы свело всех, самосильно от статуса и изобилия. И никого не дивило, что в великом романе Гладкого возле с князем Болконским, дворянином Пьером Безуховым в одном окопе воевал безыскусный русский крестьянин Платон Каратаев. Они восстали плечом к плечу.

Чем мы сейчас располагаем?Вручайте смотреть правде в бельма. Скрепляющей всеобщей идеологии у нас, к сожалению, нет. С этим в том числе связаны наши незадачи с созданием монолитного учебника истории, какой бы всех удовлетворял и вдохновлял. Железной когорты большевиков и партии, объединявшей массы людей и в круглом всю страну, у нас тоже нет. Что же тогда есть?

Сейчас наше преимущество в том, что мы отчетливо видаем ворога, в послевоенное советское времена мы его почитай не видали, величая недоброжелателей толерантно «партнерами». У нас есть Союзное держава. Будто знаменито, величайшая роль в живой натуре принадлежит вожаку. У нас есть завоевавшие доверие народов России и Беларуси лидеры Владимир Путин и Александр Лукашенко. У нас есть верный могучий союзник Китай. Общества БРИКС, ШОС, ЕАЭС, СНГ. И, самое основное, очнувшийся патриотизм русского народа. Однако все это требует монолитного мировосприятия и монолитного целеполагания.

Опамятовалось времена отбросить комплексы, предубеждения, штампы приснопамятных времен горбачевского стадия. Времена излишне огнеопасное, чтобы играть в плюрализм, «общечеловеческие ценности», верность перестроечным идеалам и быть наивными простачками перед «альянсом демократий», обрекая себя на заклание. Всего вера в мудрость, честность, мужество людей, взваливших на свои рамена ответственность за судьбу страны, может в настоящий момент всех объединить и вывести к победному свету.

Кое-какие опасаются возвращения в СССР. Хватит пугать самих себя. Это в принципе невозможно. Не пора ли «остановиться, оглянуться», будто как-то провозглашал знаменитый поэт и журналист Александр Аронов. Оглянуться не вскользь и заодно, а вдумчиво, по-взрослому. Без пристрастности, не стесняясь, взглянуть на ценнейший советский опыт, какой по моде у нас все еще истово прячут, драпируют и обходят палестиной, будто будто это не опыт, а радиоактивные отходы. Изучить бы былое мертво, системно, с утилитарной пользой для нашего предбудущего... И, может быть, там мы найдем ответ, будто выбиться из хаоса, в какой нас все абсолютнее засасывают времена и обстоятельства.