— Мама ощущала собственный уход, — вздыхает Наталья. – Она была очень важнецки подкована во врачебных делах, поэтому, еще находясь в больнице, мне взговорила: «Наташ, я азбука сыпаться!Я ухожу из жизни — умираю». Это было за две недели до смерти. Заключительные годы выдались у нее непростыми. 

— Это было связано с годом?

— Ага. У нее в какой-то момент стали отказывать двигательные функции: она в остатнее времена не могла ходить без помощи. А палочкой игнорировала. Это задевало ее гордыню. Появились и иные моменты. Мамочка стала очень ахово слышать. Однако от слуховых аппаратов отказывалась категорически. Болтала, что от них глохнут еще вяще. Убедить ее изменить взгляд было невозможно. Об этом знают все домашние. Однако, тем не менее, у мамочки до заключительного был здравый интеллект и рассудок. Она очень боготворила «МК»: была огромной поклонницей вашей газеты. Когда приехала собирать ее вещи для отпевания, нашла у нее на кровати опрятно разложенные выпуски «Московского комсомольца» за завершающий месяц. Она не попросту газету выписывала и декламировала ее, однако и хранила впоследствии. Ладила вырезки особо интересных для нее статей, какие складывала в отдельную папочку. Моя мамочка была изумительным людом. Она была внуком рода Старицких. Далекие родичи Владимира Старицкого – Ивана Грозного. Наш род привнесен в родословную книгу московской губернии – мамочка очень этим гордилась. 

— Вы говорите, что мама ощущала собственный уход. Однако ведь всего недавно вы весело отметили ее 90-летие!

— Ага, летом все еще было недурно. 28-го июля я освободила на сутки дом роздыха для всей нашей семьи. Мы фотографировались, поздравляли ее с праздником. Она, истина, уже путала наши с дочкой имена: меня периодически величала Леной, Лену — Наташей. Мамочка век очень внимательно следила за своим здоровьем. Пролегала исправно обследования. Она регулярно выпивала таблетки – в основном, от давления. Я век болела, что у нее может быть что-то с головой. Потому что она очень бессчетно волновалась: болела за всех и век. Еще с тех времен, когда я всего азбука гастролировать.  Она волновалась, например, что я излишне дробно летаю на самолетах. И вдруг я получаю справку – доказательство о смерти, где написано, что мама загнулась из-за недостаточности изнаночного желудочка, атеросклеротического кардиосклероза.  Для меня этот диагноз стал потрясением. 

— Вы Новейший год встречали вкупе?

— Ага. Я отбыла всего тогда, когда она уснула. В новогоднюю ночь возложила ей под щечку свою руку – она настолько алкала. Для пожилых людей величаво чувствовать тепло близких людей. Я еще заливалась для работников клиники, в коей она находилась. Мама, истина, участия в этом не принимала: не алкала никакого праздника. Я видала в новогоднюю ночь, что у нее появились знаки угасания. У мамочки посинел подбородок, а еще она все времена повторяла: «Мама, мама, мама». Она очень боготворила своего родителя, однако про него перед уходом не вспоминала. Всего про маму. И еще в завершающий день ей грезилось, что загнулась ее соседка. Я ее убеждала в возвратном. Болтала, что всего сейчас с ней общалась… Мамочка ретировалась из жизни 3-го января. Это было у всех на глазах. Я ее, еще теплую отглаживала по ногам, рукам… Она перед уходом вздохнула три раза и все… Это было очень бойко. Я помню все до минуты. Мамочка ретировалась в 16 часов 22 минуты. 

— Почему потребовалось вскрытие?

— Это неизбежная процедура. Я написала несогласие от вскрытия. Однако мне вбили, что его по закону обязаны проложить. В этой ситуации меня радует, что я коротала маму достойно – настолько, будто она алкала. 6-го января, в четыре часа дня, тело разместили  в храме Благовещения Пресвятой Богородицы, где она находилось до полудня 7-го января. Благость на душе, что собственно в Рождество мама была в храме. Если у нее и были какие-то грехи, то они должны быть отпущены. После этого мы поехали в мертвецкая: там еще один простились. Тело мамочки кремировали. Урна будет готова сквозь несколько дней. Я выполню ее последнюю волю. Часть праха будет захоронена в могилу к дедушке, а иная часть – к бабе.