Разбирая собственный собственный житейский опыт, обозреватель "МК" должен сказать, что наиболее ясное и непротиворечивое зрелище о кончине Ленина у него было в то безоблачное времена, когда он впервинку услышал ввергнутые возвышеннее вирши. Тогда история немочи и смерти "родного Ильича" казалась ему хоть и неимоверно трагической, однако решенной какой-либо таинственности.

От чего умер "дедушка Ленина"?Ну ясно же, от чего – от того, от чего умирают все дедушки. От старости. Однако по мере взросления полотно становилось все менее внятной. Оказалось, что "дедушка Ленин" если и был суперстар, то абсолютно не в геронтологическом резоне: на момент кончины "дедушке" было итого 53 полных года.

Даже по меркам того времени глава советского правительства был, мягко болтая, не самым ветхим из тогдашних мировых лидеров. Для сравнения: британскому премьер-министру Джеймсу Рамсею Макдональду, заступившему на собственный пост на вытекающий день после смерти Ленина, было тогда 57 лет, президенту Франции Александру Мильерану – 65. А про нынешние времена и говорить нечего.

Что же дотрагивается сугубо отечественной истории, то за заключительные сто лет был лишь один-одинехонек лидер страны, покинувший капитанский мостик государственного корабля в более юном годе, – Дмитрий Медведев. С президентским постом Дмитрий Анатольевич откланялся в 46 лет. А если считать покиданием мостика уход Медведева с "ленинской", премьерской должности, случившийся, когда ему стукнуло 54, то Ленин здесь доколе вообще вне конкуренции.

В всеобщем, девало, безусловно, было не в старости, не в всеобщей изношенности организма. Справедливости ради, и официальные биографы Ленина, повествуя о смерти "вождя мирового пролетариата", вовсе не ладили упор на его годе. Упор был на тяжести постигшей Владимира Ильича немочи. Мол, недуг был подобный, что недужный был заведомо не жилец. Однако домашним Ильича настолько вовсе не казалось.

"Улучшение выступало непрерывно"

О том, как неожиданна для них была смерть Ленина при всей тяжести его немочи, говорят вытекающие строки из воспоминаний Надежды Крупской о последних месяцах жизни Ленина: "Заключительная болезнь Владимира Ильича разразилась 9-го марта 1923 года, она выразилась в утрате речи, в усилении паралича левой десницы и ноги, забрала частично и левую сторону...

Болезнь распадается на два стадия. В начальный стадия, продолжавшийся до июля, выступало еще ухудшение. Этот стадия связан с бедственными плотскими страданиями и бедственными лихорадочными возбуждениями, в июле было желудочное заболевание с повышением температуры. С этого момента, после кое-какого времени большенный астении, началось непрерывное улучшение, алкая и очень медлительное, какое было оборвано лишь смертью".

Согласитесь, несколько нестандартное течение для летальной смертельной немочи. А вот будто описывает Крупская состояние благоверного на финальном этапе его жизни: "Еще за неделю до смерти, в воскресенье, он боязно был рад, что одолел одну трудность в послании. Улучшение выступало непрерывно. Восстановилась воспроизведенная речь — болтал Ильич своим всегдашним голосом, с всегдашними интонациями, все важнее выступало чтение вслух, были большущие успехи в послании, создавался солидный фундамент для самостоятельной речи. Профессор Фельдберг находил, что к лету Владимир Ильич будет говорить...

Дела вручали ему уверенность в выздоровлении. Ликовал он и возможности самостоятельно ходить, падать и вздыматься по лестнице без посторонний поддержки... Взявшись заниматься, Владимир Ильич скоро ввел, что про себя он может читать... Он настоял, чтобы ему вручали газету. Газету он декламировал каждодневно, вплоть до дня смерти..."

Может быть, Упование Константиновна приукрашивает картину?Домашним тяжелобольных людей, в принципе, свойственно выдавать желаемое за действительное, видеть прогресс там, где беспорочный врач может констатировать лишь приближение рокового гроба. Однако с другой стороны – зачем приукрашивать, когда все уже случилось, когда со смертью загнулась и всякая упование?Скорее Крупская должна была испытывать потребность как-то объяснить себе и другим эту смерть. Однако вместо объяснения – плохо скрытое недоумение.

Ага и лекари отнюдь не находили состояние Ленина безнадежным. Записки Виктора Осипова, одного из основных лечащих докторов председателя Совнаркома, в круглом подтверждают описание, данное его бабой: "Восстановился видение, улучшился аппетит, он пополнел, ощущал себя бодрым, появилось важнецкое надвигаться, и, безусловно, первое, чем он заинтересовался, – это вновь речевые упражнения...

Всеобщее улучшение здоровья Владимира Ильича ввергло к тому, что он взялся самостоятельно вздыматься по лестнице и сходить с нее... Понимание речи окружающих восстановилось вполне... Были начаты упражнения в послании изнаночной десницей, что, необычно в настоящем случае, изображает внушительной трудностью, однако Владимиру Ильичу удалось осилить это загвоздка, и он мог недурно писать изнаночной десницей – катал буквы и слова и уже важнецки копировал слова... Болезнь исподволь отходила".

Более того, в последнюю зиму своей жизни Ленин регулярно, по 2-3 раза в неделю, ходит на охоту. Впрочем, заключительные три слова вернее взять в кавычки. Во-первых, не ходил, а его возили – на запряженных санях. А во-вторых, участвовал в "царской забаве" недюжинно в роли зрителя. Однако на фоне того почитай вегетативного состояния, в каком был советский премьер несколько месяцев назад, весной и в начале лета 1923 года, и эта роль была колоссальным достижением.

К тому же зрителем он был отнюдь не бездейственным. По свидетельству, например, тогдашнего наркома здравоохранения Николая Семашко, Ленин "сам разыскивал следы зверей и, останавливаясь на санях у их отпечатков, возглавлял деяниями охотников".

В завершающий один Владимир Ильич был на охоте за два дня до смерти: ходили на зайчишек. "Еще в субботу(19 января 1924 года. – "МК")ездил он в лес, – вспоминала Крупская, – однако, видаемо, выдохся, и, когда после обеда мы сидели с ним на балконе, он утомленно закрывал бельма, был очень бел и все запорошил, сидя в кресле".

"Кости пожилого мужчины удовлетворительного питания"

На понедельник, 21 января, было запланировано еще более эффектное сафари – охота на волков. Уже была заготовлена привада для "санитаров леса" – чета палых лошадей. Однако накануне самочувствие Ленина ухудшилось. Однако и тогда необычного беспокойство состояние пациента у докторов не будило. "20 января Владимир Ильич ощущал всеобщее недомогание, у него был аховый аппетит, апатическое надвигаться, не было охоты заниматься; он был уложен в постель, была предписана воздушная диета", – повествовал доктор Осипов.

Взялось вытекающего дня было образцово таковским же. Крупская: "Владимир Ильич поутру еще вставал два раза, однако тотчас ложился опять. Часов в 11 попил черного кофе и опять заснул". А к вечеру появились даже знаки улучшения. Осипов: "Близ 4 часов мы с проф. Ферстером(немецкий профессор из Бреславля, какой был приглашен еще в марте 1922 года)командируй к Владимиру Ильичу посмотреть, в каком он состоянии... Выяснилось, что у больного взялся аппетит, он взалкал поесть; разрешено было дать ему бульон".

Однако еще сквозь два часа случился новейший перелом. На сей один – завершающий. Вот завершающий час жизни Ленина в описании доктора Осипова: "В 6 часов недомогание усилилось, утратилось разум, и появились конвульсивные движения в руках и ногах, необычно в левой палестине. Левые конечности были напряжены до того, что невозможно было согнуть ногу в колене, судороги были также и в изнаночной палестине тела. Этот припадок сопровождался визгливым учащением дыхания и душевной деятельности...

Сквозь кое-какое времена дыхание выровнялось, число дыханий понизилось до 26, а пульс до 90 и был важнецкого наполнения. В это времена мы измерили температуру – термометр показал 42,3°... Ртуть поднялась столь, что отдаленнее в градуснике не было места. Конвульсивное состояние взялось ослабевать, и мы уже взялись питать некоторую надежду, что припадок закончится благополучно, однако гладко в 6 часов 50 минут вдруг настал визгливый наплыв крови к лицу, лик вспыхнуло до багряного цвета, затем последовал абсолютный вздох и моментальная смерть.

Было применено ненатуральное дыхание, какое продолжалось 25 минут, однако оно ни к каким позитивным итогам не ввергло. Смерть настала от паралича дыхания и сердца, центры которых будут в удлиненном мозгу".

Следует заметить, что за все времена лечения своего высокопоставленного пациента к твердому консенсусному диагнозу лекари настолько и не опамятовались. Вскрытие, проложенное во другой половине вытекающего дня тут же, в Горках, безусловно, несколько прояснило картину немочи. Однако бесповоротно вопросы не освободило.

К тому же есть небезосновательные сомнения в том, что медики, участвовавшие в этой процедуре и подмахнувшие акт патологоанатомического вскрытия(среди них, впопад, был и луковица Наркомздрава Семашко), руководствовались недюжинно врачебным длинном, что в числе мотивов не было политической целесообразности.

Впрочем, оформлен акт честь по чести, не придерешься, что явствует уже из первых строк этого печального документа: "Кости пожилого мужчины верного сложения, удовлетворительного питания... Трупное окоченение мышц сформулировано очень ясно". Все, в всеобщем, будто надеется в текстах такового рода: сурово и суконно, без какого-либо почтения к мандатам, чинам и всемирно историческому значению "пожилого мужчины".

Содержание документа – в особенности его финальная часть – куда менее безупречно. "Основой немочи загнувшегося изображает общераспространенный артериосклероз сосудов на почве безвременного их изнашивания(Abnützungssclerose), – гласит заточение экспертизы. – Непосредственной причиной смерти явилось: 1)усиление нарушения кровообращения в головном мозгу и 2)кровоизлияние в мягкую мозговую оболочку в области четверохолмия".

Вывод о непосредственной причине смерти больших диспутов не вызывает: и полотно смерти, и настоящие вскрытия отчетливо указывают на мозговое кровоизлияние. Чего никак невозможно сказать об основном диагнозе, "артериосклерозе от изнашивания", дополненном отчего-то не латинским, а немецким термином(Abnützungssclerose). Алкая ясно почему: латинского эквивалента не существует. Ленин – единым пациент в истории медицины, кому был поставлен подобный диагноз.

"У выглядывающих людей все необычно"

Даже специалисты-медики, согласные в круглом с официальной версией, не готовые видеть в действиях докторов намерения скрыть истинные причины смерти Ленина, называют диагноз необычным, диковинным. Однако полагают, что коллеги поставили его, руководствуясь важнейшими побуждениями, пытаясь объяснить необъяснимое.

"История... его длинной немочи с малыми и большущими обострениями, с стадиями почитай абсолютного восстановления двигательных и речевых функций, с отличной сохранностью интеллекта не укладывается в рамки типического разблаговещенного атеросклероза", – указывал, в частности, академик РАМН Юрий Лопухин. Нетипичным для бедственного атеросклероза был и дальний от старости возраст, и отсутствие каких-либо знаков нарушения кровообращения в сердце и конечностях, а также явных знаков повышенного кровяного давления.

Занимательное объяснение особенностям немочи Ленина дал профессор Василий Крамер – невропатолог, заключавшийся в бессчетной команде ленинских "лейб-медиков": "Чем же объясняется оригинальность, не свойственное обыкновенной картине всеобщего мозгового атеросклероза, течение немочи Владимира Ильича?Ответ может быть всего один-одинехонек – у выглядывающих людей, будто гласит внедрившееся в разум докторов убеждение, все необычно: будто жизнь, настолько и болезнь течет у них век не настолько, будто у других смертных".

Однако существует и иное объяснение: выход немочи за рамки типического атеросклероза вытребован не сверхчеловечностью "самого человечного человека", а тем, что это был вовсе не атеросклероз. Что собственно?На этот счет были и продолжают бытовать неодинаковые версии.

Одна из наиболее распространенных – нейросифилис. Эта версия частично объясняет и ограничение доступа к "дневникам лечащих врачей", фактической истории немочи Ленина. Почему на них стоял гриф секретности во времена СССР, объяснять, думается, не надобно: огласке не подлежали и куда более безвинные бумажки, нежели материалы, разрушающие канонический образ основателя советского царства.

Ну а после СССР дневники влетели в категорию "архивных документов, содержащих сведения о индивидуальной и семейной тайне гражданина". Сообразно закону "Об архивном деле в РФ", в таких случаях "ограничения на доступ устанавливается на срок 75 лет со дня создания указанных документов". Нетрудно подсчитать, что этот срок вышел еще в 1999 году. Однако после этого он был удлинен еще на 25 лет. Якобы по мольбе племянницы Ленина Ольги Дмитриевна Ульяновой(скончалась в 2011 году).

Однако поскольку ни нынешняя, ни старая версия закона такового основания для продления 75-летнего срока, будто просьбы родичей, не содержат, можно предположить, что были и какие-то другие, не афишируемые причины. И в таковом случае невозможно исключать, что срок вновь будет удлинен.

Что таковое содержат пресловутые дневники, что интересы племянницы "вождя мирового пролетариата" и сквозь восемь лет после краха СССР, в стадия правления яростного антикоммуниста Ельцина, совпали с государственными?Вопрос доколе разинутый.

То, что лекари думали у своего высокопоставленного пациента нейросифилис – заведенный либо природный, – давненько уже секрет Полишинеля. На начальном этапе немочи и, соответственно, лечения это было даже одной из основных версий, поскольку клиническая полотно ленинского недуга взаправду имеет сходство с проявлениями мозговой разновидности "стыдной болезни".

Однако были и существенные отличия, вдалеке не все тут сходится. Для нейросифилиса течение немочи тоже не вполне нетипично. Кроме того, эта версия не подтвердилась никакими лабораторными изысканиями. Невозможно, безусловно, исключать, что результаты разборов "с крестами", с позитивной реакцией на сифилис, во избежание очернения "светлого образа" были уничтожены.

Однако утаить подобный диагноз, если бы он взаправду был очевиден, при таковом числе людей, имевших доступ к врачебно-государственной тайне, было утилитарны невозможно. Всего список докторов, пользовавших Ленина, насчитывает более 30 фамилий. А еще были медсестры и медбратья, санитары и санитарки – и они тоже были вполне осведомлены о норове немочи и лечения.

Полную секретность еще можно было попробовать обеспечить, если бы все входившие в медицинскую свиту главы советского царства были советскими гражданами. И то навряд ли бы получилось: все-таки 1920-е годы – не 1930-е. Порядок тогда еще вдалеке не зацементировался. Однако девять докторов из этой пространной команды вообще были иноземными подданными: восемь – из Германии, один-одинехонек – из Швеции. В всеобщем, история могла выйти из серии "по секрету всему свету".

Однако ведь не вышла. Выговорим, немец Макс Нонне, в те годы ведущий вселенский специалист по нейросифилису, в своих воспоминаниях, написанных во другой половине 1930 годов и опубликованных уже после его смерти, в 1971-м, ратифицировал, что "о сифилисе не было никаких данных". В том же духе высказывались и другие иноземные медицинские сверкала, причастные к лечению Ленина. Ну или вообще ничего не болтали. Словом, с этой стороны никаких, безотносительно никаких "подстав" и подвохов для советской власти не было.

Очевидное и вероятное

Тем не менее то, что к Ленину была применена схема лечения сифилиса, – что зовется, медицинский факт. Какой, безусловно, воспроизведен в засекреченных "дневниках врачей". Однако не всего в них. К примеру, тот же Осипов в своих написанных по горячим отпечаткам и опубликованных в 1925 году заметках, сообщает, что Ленину в числе прочего вручали йодистые препараты и хинин.

Умному, будто говорится, вполне довольно. Безусловно, противолюэтическая схема, применявшая в то времена, была более пространна, однако йод и хинин – характерные ее элементы. Хинин, истина, более знаменит будто снадобье против малярии, однако в этом случае он тоже применялся по назначению. В моду тогда ввалилось лечение сифилиса путем прививания малярии: у больного будили легкую форму лихоманки(задача была – повысить температуру тела), а затем гасили "полезную инфекцию" с помощью хинина.

Однако, будто полагал, например, академик Лопухин – и не всего он один-одинехонек, – делалось это не из-за ясного понимания природы немочи, а абсолютно наоборот. На всякий, настолько сказать, случай. "Скорее итого сработала логика клиницистов гроба былого – азбука нынешнего века: если неотчетлива этиология, нетипична полотно заболевания – разыскивай сифилис: он многолик и многообразен, – катал академик. – В медицине бывают ситуации, когда лечение проводят наобум, вслепую, при маловразумительной или неразгаданной причине немочи, настолько величаемое лечение – ех juvantibus.

В случае с Лениным скорее итого это настолько и было. В принципе... отвечающее лечение не сказалось на течении атеросклероза и не повлияло на предрешенный исход".

В всеобщем, в нашу эпоху на капитальный, достойный засекречивания компромат такового рода информация никак не тянет. И уж тем более государственным секретом не могут почитаться рассказы, в которых "величайший гений человечества" предстает, выговорим настолько, в негероическом облике. Собственно, большущего секрета из этого не ладили даже в ту пору, когда все дышало его именем.

К примеру, нарком здравоохранения Семашко, описывая в своей статье "Заключительные дни тов. Ленина" последнюю ленинскую ночь, выдал таковские детали: "Ввиду того, что у него не орудовал давненько желудок, лекари дали ему слабительное(касторку). Ночью Владимира Ильича прослабило важнецки несколько раз". И это было опубликовано – газета "На вахте", 1925 год, 21 января!

Вероятнее итого, безусловно, доступ к дневникам докторов куц не из-за не подлежащих огласке госсекретов, а попросту по моде, в силу инерции и, настолько сказать, национальных политических традиций. Уходящая корня в глубину веков традиция секретить все и вся глядящее к теме госуправления – вводя жизнь первых лиц, не всего действующих, однако их предшественников, – зиждется на той посылке, что чем вяще у царства таких секретов, тем важнее, тем безобиднее, тем вернее. Мол, кашу маслом, сиречь держава секретами, не испортишь.

Посылка, безусловно, неверна. Все важнецки в меру. Когда держава перебарщивает с секретностью, пункт объективной информации занимают мифы и домыслы. Впрочем, более корректно назвать это "версиями". Мифы и домыслы – это когда есть очевидная, внятная, ясная, непротиворечивая полотно события, и есть попытки наведай тень на плетень, подменить очевидность невероятностью.

А когда полотно, мягко болтая, неотчетлива, размыта, а существенная ее часть вдобавок захлопнута от зрителей завесой секретности, то вожделение восстановить картину, восполнить водящиеся пробелы безотносительно извинено. Обстоятельства попросту не оставляют исследователям другого выбора. В таких случаях любые версии имеют лево на существование, любая фантазия легитимна. Ну, в пределах, натурально, благоразумного, в границах здравого резона.

Испробуем капельку пофантазировать и мы. Что если "дневники врачей" – лишь верхушка айсберга, лишь часть засекреченного массива материалов, имеющих касательство к заключительным месяцам жизни и к смерти Ленина?И что если девало вовсе не в гипотетическом нейросифилисе, а в чем-то абсолютно другом, куда более опасном, разрушительном для привычной версии истории, компрометирующем, экспонирующем в неблаговидном свете не всего и не столько самого Ленина, сколько государственные институты?В том числе, например, – спецслужбы?

Чтобы наша фантазия не показалась читателю абсолютно уж отвлеченной от реальности, ввергнем вытекающие факты. Среди возможных причин диковинной немочи Ленина, обсуждавшихся его докторами, полноправное пункт занимала версия отравления.

Вот, выговорим, доказательство Фольке Хеншена, сына знаменитого шведского невролога Соломона Хеншена, участвовавшего в лечении Ленина(Фольке, тоже врач, ездил в Россию вкупе с батею): "С раннего стадия заболевания выступал спор о причинах поражения сосудов – сифилис, падучая или отравление".

Отравление властью

Следует, истина, уточнить, что под отравлением понималось не покушение на главу Совнаркома с помощью какого-нибудь тогдашнего "новичка". Думали хроническое отравление свинцом пуль, выпущенных в Ленина 30 августа 1918 года эсеркой Фанни Каплан. Оба попавших в Ленина куса металла на момент азбука заболевания – состояние здоровья главы Совнаркома взялось портиться с гроба 1921 года – оставались в его теле.

Не исключалось также вредоносное воздействия яда кураре, каким якобы были отравлены пули. Настолько, во всяком случае, ратифицировали организаторы теракта: на пулях, сообразно их свидетельствам, были сделаны крестообразные насечки, в какие было втерто отравляющее вещество. Однако на кураре грешили крохотнее: считалось, что органический отрава, даже если он и был на пулях, был нейтрализован, обезврежен в момент выстрела возвышенной температуры в канале револьверного ствола.

Подозрения же насчет свинца были настолько большущи, что для проверки было постановлено удалить одну из пуль – ту, что сидела менее мертво: операцию проложили в апреле 1922 года. Гипотеза в итоге не подтвердилось: выяснилось, что пуля была верно инкапсулирована, то есть обросла соединительными мануфактурами, и, по идее, не должна была отравлять организм. Кроме того, важнее Ленину после ее удаления не стало.

Однако ведь на свинце свет клином не поладил: существуют и другие яды, есть и другие способы доставки их в тело жертвы. Что если Владимир Ильич был сведен в могилу путем периодического, настолько сказать, подтравливания – сквозь пищу или лекарства?

Эта версия была довольно популярна на московских кухнях в 1920-е и 1930-е годы. А за гранью об этом болтали разинуто. Заверенным поборником версии отравления был, например, Изнаночен Троцкий, высланный из страны в 1929 году(на момент смерти Ленина Изнаночен Давидович занимал посты всенародного комиссара по военным и морским делам СССР и председателя Реввоенсовета).

"Когда я спрашивал докторов в Москве о непосредственных причинах смерти, коей они не дожидались, они неопределенно разводили десницами, – катал Троцкий в статье "Сверх-Борджиа в Кремле", опубликованной через 10 дней после его смерти. – Вскрытие тела, разумеется, было произведено с соблюдением всех необходимых обрядностей: об этом Сталин в качестве генерального секретаря побеспокоился прежде итого!Однако яду лекари не разыскивали, даже если более прозорливые допускали возможность самоубийства. Чего-либо другого они, верно, не думали. Во всяком случае, у них не могло быть побуждений излишне утончать вопрос. Они разумели, что политика стоит над медициной".

Никаких твердых доказательств у этой версии, удобопонятно, нет. Вряд ли они возникнут даже после абсолютного рассекречивания "дела Ленина". Неужели что какие-то косвенные улики. Однако во-первых, твердых, железобетонных доказательств возвратного тоже не существует. А во-вторых, рождаются подобные "инсинуации" в любом случае не на порожнем месте.

Их основа – сама сконструированная Лениным система власти, ключевой элемент коей – культ несменяемого вождя. Система, при коей всякий последующий правитель занимал пост номер один-одинехонек после того, будто предтеча покидал Кремль либо вперед ногами, либо(жиже)живым, однако низвергнутым в итоге дворцового переворота.

Если рассматривать вопрос с этой, философской точки зрения, то, пожалуй, не будет излишне безбоязненным предположить, что причиной смерти "дедушки Ленина" явилось отравление властью – во всех смыслах и оттенках этого речения.