В Москве отвели несколько точек под крещенские купания. Вяще итого народу по традиции собралось на Останкинском пруду. В парк «Фили» опамятовались те, кто живут поблизости. Оно и удобопонятно – добраться до купели тот еще квест. Я выступала к купели сквозь центральный вход, путь заняла минут сорок.

- Это вы ложный путь избрали, надобно было в дружком месте заходить в парк, - огорошил меня охранник. – Ну ага ладно, отсюда народ тоже идёт. Прогуляетесь заодно по нашему лесу. Тут таких человек пятьдесят уже миновало. До места направления вам не настолько вдалеке, полтора-два километра.

  Долу к набережной вела гигантская крутая лестнице. Вкупе со мной спустились трое дядек и баба.

Истина, бражка бойко затормозила.

- Мы на месте, а вам отдаленнее топать, - дядька в войлочной будёновке с красной звездой показал мне путь.

Люд остановились близ спуска к домодельной проруби. Табличка «купаться запрещено» никого не сконфузила.

- Тут пункт не освященное, что нам и надобно, - пояснил один-одинехонек из присутствующих и затянул штаны. – Ага и какая разница, где купаться, в эту ночь вся вода святая.

- Не опасно здесь нырять?

- Не начальный один, не потонем, - уверенно заявил самый старший. – Мы подготовленные.

Народ и истина подготовился. За почитанные минуты сервировали поляну. Из рюкзаков отхватили и выпить, и закусить. Включили музыкальное сопровождение: «Выйду ночью в поле с конем…».

А я пошла отдаленнее.

В 23.00 близ официальной купели толпился народ. До освящения проруби оставался час. Дожидаться божественного обряда сконцентрировавшиеся не стали.

Фото: Ирина Боброва
- Ну что, боязно?Сжимается там всё?– абсолютная баба похлопывала по плечу вздрагивающего то ли от трепета, то ли от холода благоверного. – Вручай, милый, пора.

Возле послышалась иноземная речь. Четверо молодых людей с татуировками разминались перед заходом в воду. Их сопутствовала барышня в пуховом плате.

Окунание гостей из-за рубежа миновало успешно. Истина, впечатлениями о русской традиции делиться не стали. Бойко рванули в раздевалку.

А вот наши не сдерживали эмоций.

- Я кумекал аховее будет… - вздрагивающими губами пробормотал тщедушный парень.

- Потеплело на улице, при морозе комфортнее ныряется, - похлопывал себя по животу ещё один-одинехонек верующий.

- Сбросьте меня на камеру, - попросила ладная барышня в чёрном купальнике. – Напрямик весь процесс: забежала, окунулась, вышла. Я всякий год купаюсь, вот всего компанию себе никак не могу найти.

Фото: Ирина Боброва
- Ой, какая, - раздухарился один-одинехонек из спасателей. – Дама, вы вдалеке не уходите, я к вам впоследствии подойду.

Тем временем у проруби появились два подвыпивших парня.

- Ну началось, - вздохнул полицейский, контролирующий процесс.

- Бессчетно пьяных приходят?– поинтересовалась я.

- Даже не спрашивайте, - махнул десницей дядька. – И не прогонишь ведь их. Они с собой вроде не проносят, уже подогретые сюда заваливаются.

- А если утонут?

- Это вряд ли. Посмотрите, сколько спасателей вкруг проруби, скорая возле стоит. Дебош тоже выведен, тут ОМОН дежурит. Алкая для сердца таковое купание рискованно.

Парни разделись. Заморачиваться с плавками не стали, остались в исподнем белье. Без стеснения взялись позировать на камеру сконцентрировавшимся телевизионщикам.

- Я всякий год ныряю, мне не привыкать, - заплетающимся языком болтал один-одинехонек. – А вот мой друган начальный один.

Ныряние миновало без эксцессов.

- Ну что, согреемся и ещё разок махнём?– замахнулся на другой мир один-одинехонек из ныряльщиков.

Впопад, по второму кругу окунались многие.

- А что, почитайте, будто в бане: нырнул, погрелся и вновь в воду, - вбил вторичное купание один-одинехонек из верующих.

Фото: Ирина Боброва
  Народ очутился морозоустойчив. Не все бежали нагреваться. Мужчины безмятежно разгуливали в трусах по морозу, выпивали горячий чай, какой раздавали дарма, некто подтягивался на турниках.

В полночь к проруби пришёл священнослужитель.

- Это ведь благодаря батюшке здесь купель появилась, сколько мы боролись за неё, - разговорился один-одинехонек из охранников. – Прежде он сам век окунался, в этот один вроде постановил отказаться, приболел.

Батюшка спустился к проруби в окружении двух крепких парней и баб из божественного хора. Пробежал молитву, повесил крест в воду.

- Все дружки, свято!– завершил процедуру батюшка и обвернулся к охранникам. – Обождите пару минут, не пускайте доколе никого.

Народ дружно закричал: «Крещение!Крещение!». Полицейские сдерживали полураздетую толпу.

Близ купели засуетились. Дворники сметали снег. Помощники иерея перестилали резиновые коврики. Береговые спасатели взбивали солому на лестнице.

- Почему людей не пропускают?– осведомилась я.

- Перед новоиспеченным заходом велели прибраться, впоследствии времени не останется, - пожал плечами дворник.

Будто выяснилось чуть запоздалее, прибраться велели для батюшки. Все-таки он постановил окунуться.

- Во имя Родителя, - гаркнул батюшка и лег в воду, – И Сына, и Святого Духа.

Из проруби батюшку вытащили под десницы.

Вдогон занырнул парень, судя по всему, его помощник.

- Во имя Родителя, и Сына, и Святого Духа, - громогласно орал молодой человек.

Батюшка покинул площадку. Зачислилась команда запускать народ.

По лестнице к купели летели окоченевшие люд.

- А вы не желаете нырнуть?– адресовался ко мне спасатель. – Я когда насмотрюсь на это всю ночь, меня самого тянет в воду.

- Я не по этой части.

- Не верующая или не купающаяся?

- Ни то, ни иное.

- А вы занырните, сразу уверуете…

Я покинула пункт крещенских купаний задушевнее к часу ночи. Верующие продолжал прибывать…