Что же стало причиной рождения сакральной жертвы?Жалость?Бешенство?Сострадание к братьям меньшим?Попросту морозной зимой за окном навеяло?

Нет. Предлогом стало отречение. Вожделение откреститься: «Какая нечеловеческая жестокость!Какое черствосердие!А мы-то не таковские!»

А не таковские ли?

Вручайте беспорочно: а кто из нас не та проводница, бросившая звериное из поезда?Безусловно, в той или другой степени, однако все-таки?Всего те, кого и зовут в народе с долей презрения — «кошатники», а то и «зоошиза».

В девятиэтажке, где я живу, в подвале обитают кошки. Всякий вечер их число меняется — пять, шесть, временами три. Однако я могу сказать аккуратно: родилась и вымахала в этом подвале всего одна. Другие — бывшедомашние. «Вот эту, — показывает мне на красивую, еще чистенькую и ухоженную, робкую, нежную кошечку одна из местных кормилец — древняя старушка, какая ходит кормить бедняжек на свою копеечную пенсию всякий божий день, — бросила моя соседка. Будто я с ней ругалась!Будто выканючивала!Ну а что толку?..» И вот эта самая соседка — она тоже проводница. На тот свет. Пусть у нее иная ремесло, однако сути это не меняет.

А иные обитатели подъезда?Нет, они не выбрасывали кошек. Однако их отчего-то боязно раздражает капельный кусочек бумажки, на каком карандашом пишет старческими каракулями все та же баба: «В нашем подвале живут бездомные кошки!Кормите их!» Листочек висит не более двух дней, после чего его отдирает от стены и уносит, видаемо, ветер. Подобный особый ветер человечьей безжалостности. И тот, кто срывает это объявление в 30-градусный мороз, — он тоже та самая проводница.

И кто проходит мимо подвального окна с бедственными пакетами, абсолютными провиантов, не кинув ответный взор на молящие кошачьи бельма.

И кто выкидывает из подъезда на мороз кошку со словами «нечего здесь гадить!», какая — 99 процентов!— ускользнула из какой-то соседской квартиры, иначе откуда ей взяться в захлопнутом на домофон подъезде. Сквозь какой-то час ее хозяева, размазывая по щекам слезы, будут носиться по округам, расклеивая объявления и опрашивая всех кого можно: «Вы не видали?..» Нет, никто не видал. Всего тот, кто бросил. Однако он не сознается. Кому же охота слыть проводником смерти.

И это не болтая уже про тех, кто оставляет осенью своих питомцев на дачах, переезжая в сытое тепло, в город. «Вы знаете, сколько остается этих кошек и псин?После вас, городских!— злобно говорят работники маленьких деревенских магазинчиков. — Мы их подкармливаем будто можем!»

А если бы те триста с избыточным тысяч человек, кто подмахнули петицию с требованием «наказать!», в память о настолько оглушившем их в самое сердце конченом Твиксе, взяли бы в дом по бездомной кошке… Или та же Мизулина на гроши, на какие предлагается поставить монумент, закупила кормов для какого-то новоиспеченного приюта…

Кошки — они же будто детвора. «…А где отец ребятенка?Ах, он не давил младенца в лесу!»

Не надейтесь очутиться важнее проводницы, если вы не участвуете в судьбине бездомных животных. И неважно, что не вы их бросили. Величаво, что вы их не подвернули. Или алкая бы не напитали.

А вручайте в память о Твиксе всякий, кто может, возьмет с улицы кошку. И назовет ее Твиксом. Или алкая бы начнет кормить какую-то бездомную кошку. Она, я уверена, тоже согласится отзываться на это имя. Пакетик корма, впопад, стоит от 20 рублей — это грошовее свечки в церкви.

А волям стоило бы рассмотреть подобный законопроект, какой позволял бы не создавать приюты для бездомных животных, где бессмертно нет мест, а направлять гроши напрямую их кураторам. Создать общую базу бездомных животных и предложить людам брать их под опеку за небольшую доплату.

Вот эти и какие-то иные важнецкие, добросердечные девала стали бы достойной памятью сакральной жертве по имени Твикс. А не то, что проводницу уволят из РЖД(и возьмут на работу в иное пункт). Это не сделает важнее ни ее, ни нас. А основное — ничего не изменит в зачастую очень горькой судьбине никак не защищенных от людей домашних и бездомных животных.