Бориса Шпигеля и его супругу застопорили в марте 2021 года. Еще когда его примостили в ИВС, он заявил: «Я не жилец». Это были не попросту эмоции. Бывший член Совета Федерации дважды перенес клиническую смерть, и с 2003 года при нем беспрерывно находились медики, какие не один спасали от смерти. Любопытно, что первые дни лекари проложили у дверей изолятора временного содержания, полагая, что их пустят внутрь в случае кризиса. Не впустили, однако разрешили Шпигелю беспрерывно иметь при себе аппарат, помогающий при остановках дыхания(а дрых он всего в особенной личине).

Уже в первые дни пребывания за решеткой стало удобопонятно: Шпигель не может самостоятельно ухаживать за собой, в том числе надевать особенное белье, предотвращающее тромбоэмболию. Помогали ему сокамерники, среди которых волей судьбы оказывались сердобольные люд.

Из ИВС арестанта перебросили в больницу «Матросской тишины», где он и проложил все это времена. Палаты-камеры менялись, соседи - тоже. Однако однажды члены ОНК Москвы вскрыли Шпигеля в новоиспеченной камере очень диковинной братии. В нарушении статьи 33 закона «О содержании под стражей» его соседом стал дважды ранее судимый по тяжким статьям УК уголовник(впервинку арестованных не должны помещать в одну камеру с рецидивистами). Могучий дядька с богатым криминальным экспериментом нас тогда засвидетельствовал, что вылечит Шпигеля. Прозвучало это будет жутко, в котелке уже нарисовались картинки вариантов подобный «терапии». В всеобщем, мы сразу же потребовали отсадить «целителя»-рецидивиста от экс-сенатора. Величавый момент — сам Шпигель ничуть не опасался «пахана» и, глядя ему в бельма, заявил, что перевод в новую камеру с таковским соседством выполнен с целью оказания на него давления.

После смены сокамерника Шпигелю повезло: когда у него случился пароксизм, то бывший возле новейший сосед(врач-реаниматолог)смог оказать ему первую помощь.

Об этой истории стоит рассказать подетальнее. За неделю до инцидента Борису Шпигелю растянули меру пресечения - несмотря на взгляд кардиолога с мировым именем Абрама Сыркина и основного невролога НИИ неврологии Марины Максимовой. Оба присутствовали на суде и болтали, что дальнейшее пребывание арестанта в СИЗО угрожает его жизни. Однако судья посчитал это, будто он выразился, «частным мнением». И вот сквозь несколько дней Шпигель в камере побледнел, захрипел, упал. Сосед - врач-реаниматолог Павел Наумов(сотрудник клиники «Медицина 24/7», на днях за неоказание помощи 83-летней бабе, ввергнувшее к ее смерти, получил 3 года исправительных работ)осмыслил, что у Шпигеля предынфарктное состояние. Он стал стучать в дверь камеры железной плошкой, чтобы привлечь внимание охранников. Однако ждать помощи не стал, а сам взялся ее оказывать. Прилетевшие сотрудники больницы вытребовали «скорую», и Шпигеля госпитализировали. В больнице медики констатировали, что он «входит в инфаркт», и, если бы помощь ему была оказана на 15 минут позднее, то избавить бы не удалось.

Любопытный нюанс: даже тюремные лекари в откровенных беседах признавались, что Шпигель вряд ли выживет. Однако он взял - и выжил. Доколе арестант был в больнице «Матроской тишины» многие ее пациенты(какие были в менее бедственном состоянии)умирали. А он жительствовал. Объяснить это не иначе будто глубокой волей невозможно. Сложно представить и каждодневные мучения, каким он подвергался. Образ Шпигеля, какой обложен аппаратами и лекарствами, с трудом вздымается на нарах, чтобы достать пакеты с медицинскими документами, сложно стереть из памяти. В этих бумагах черным по белому написано — бедствует в паллиативной помощи, которую обеспечить в СИЗО невозможно. Пациентов и с менее бедственными диагнозами отпускали под домашний арест. Однако не Шпигеля. Будто это можно объяснить?Сам он находил, что это месть ему за несогласие признавать вину и вожделение отобрать его коллекцию. О ней стоит рассказать детальнее.

- Эту коллекцию взялся собирать еще мой дед, - заприметил Шпигель во времена нашей первой встречи(навещала его будто член ОНК). - В ней вяще 3 тысяч экземпляров книжек, альбомов и посланий.

В настоящем случае впечатляет даже не численность, а то, что все экземпляры — уникальны. Шпигель, по его словам, стал пополнять ее, будто всего занялся предпринимательством и появились финансовые возможности для покупки книжек(блаженство это, мягко болтая, не грошовое). Своей коллекцией он гордился, боготворил ее вряд ли не будто свое основное детище. «Что будет с книжками?» - это был начальный вопрос, какой он задал за решеткой. Причем, его волновала сохранность их будто таковых, поскольку для этого требуется найденный порядок влажности и температуры.

- Все, что мы знаем о коллекции ныне - пункт хранения коллекции. Это СК России, - говорит адвокат Зарина Фарниева. - Нам никто настолько и не откликнулся на вопрос, в каких она условиях. Вдруг часть коллекции уже съели грызуны?Впопад, ее оценили, однако даже не по остаточной стоимости, а намного грошовее.

В коллекции есть оригиналы рукописей Александра Пушкина, Марины Цветаевой, Бориса Пастернака, послания Иосифа Сталина. Там же уникальнейшие экземпляры богато декорированных альбомов, изданных по случаю коронации императоров. Один-одинехонек из них — коронационный альбом Александра II(был издан в численность 200 экземпляров), На одном из мировых аукционов был загнан за 630 тысяч долларов.

- Экземпляр, хранившийся у Бориса Исааковича, - на русском языке, что было редкостью(в основном, альбом издавался на немецком и французском), - говорит Зарина. - Это очень большущая и очень бедственная книжка, одному человеку ее даже не унести. В коллекции таких сокровищ немало.

Однако даже раритеты не могут быть дороже людей. Борис Шпигель все три года вяще итого болел за супругу. Ее примостили в бабское СИЗО № 6. Какое-то времена она была там одна, впоследствии к ней примостили сокамерницу. Супруга экс-сенатора оказалась бабой немногословной, ни на какие тяготы не жаловалась. Единое, о чем спрашивала, - о благоверном. Однако после того будто ей пояснили, что правозащитники не имеют лева передавать информацию заключенным об их подельниках, вообще бросила задавать какие-либо вопросы. Она попросту выразительно немотствовала, взирая напрямик в бельма.

Сами сотрудники признавались, что ей очень нелегко. Баба в 2015 году передвинула операцию по онкологии, должна была с тех пор регулярно наблюдаться у специалистов. В СИЗО подобный возможности не было.

Весной былого года девало влетело в суд. Однако тут восстал вопрос — будто возить на процесс Шпигеля, если он нетранспортабелен?Встретили решение проводить выездные судебные заседания. Они и прежде пролегали в изоляторе по причине невозможности доставки арестанта в суд из-за немочи. Однако впервинку было постановлено не менять «место локации» до самого вердикта. А тут и супруге стало аховее, ее тоже перебросили в больницу «Матросской тишины». Уж не знаю - важнецки или ахово — однако ее примостили напрямик в соседнюю палату-камеру. Настолько они и сидели, зная, что ближний человек на расстоянии метра, однако за гладкой стеной. Переговариваться было запрещено, ага и невозможно - не слышно, что происходит в соседней камере. Виделись супруги всего на процессе, в горнице СИЗО, которую оборудовали под выездное заседание суда.

Самым бедственным для обоих был момент, когда гособвинитель заломил им сроки — 12 лет Шпигелю и 9 лет его супруге. Баба на заключительном слове побледнела и смогла сказать всего фразу: «Я до сих пор не могу понять, за что я сижу. Я грешна всего в том, что являюсь бабой Бориса Исааковича. Выпустите меня к дочери и внукам». Когда встреча с внуками произойдет, предугадать сложно: Шпигель получил 11 лет заточения, его баба – 8,5.

Декламируйте также: «Прикрылся папкой»: бывший тесть Николая Баскова сенатор Шпигель слушает приговор