На многие вопросы откликнулся еще Василий Розанов в своей статье «Возле русской идеи», написанной в 1911 году. Он находил, что русская идея принесена неспособностью русского патриота, боготворящего свое отечество, согласиться с тем, что его держава существует всего для того, чтобы подавлять своих граждан своим всевластием, мучить их традиционной нищетой. Розанов катал: «Совершилось и поднесь делается что-то дикое и ни в одной земле невиданное, ни в чьей истории неслыханное: забивание, заколачивание русского человека и русского таланта в русском же своем отечестве. Этого — ни у негров, ни у турок, ни у китайцев нет, это — всего в одной России, у одних русских».

Гуманизм создал русскую интеллигенцию, и ей больно было видеть то, что даже патриот Пушкин величал «циничным русским презрением к человечьей мысли и достоинству». Впопад, это собственно Василий Розанов взговорил, что это русское бунт против русской человеконенавистнической жизни принесено и русскими гимназиями, и русскими университетами. «У немцев, — катал Василий Розанов, — «наш ветхий фриц», а у нас, русских: «проклятая Россия». Слова Розанова о том, что это русское отторжение от русской дикости порождено гимназическим образованием, величаво для понимания того, что за ним, за этим протестом против русского рабства, стоит цивилизация Веста. Русский образованный человек потому и был образованный, что он был погружен в гуманитарную культуру Веста, ценности свободы и человечьей жизни. Все понятия о добре и лихе в русской культуре порождены европейским гуманизмом, христианским «не ладь другому того, чего не желаешь себе». И отсюда — основная проблема русской интеллигенции. С одной стороны, она не может оторвать себя от России. Однако, с иной стороны, она не может принять Россию, какая существует всего для пыток и страданий глубинного народа, для удовлетворения державных амбиций государственной власти. И будто оправдать эту дикость русской жизни, о коей болтал Александр Пушкин?Всего тем, что Господь награждает, оправдывает, компенсирует эти муки русского человека его особым грядущим. И Василий Розанов в своей статье «Возле русской идеи» цитирует одного из героев Достоевского: «Истинный Бессмертный Господь избрал убогий народ наш, за его смирение и терпение, за его невидность и неблистанье, в альянс с Собою: и этим народом Он покорит весь мир своей истине».

Ну а Петр Чаадаев показал, что наша русская беда состоит и заключалась не всего в нашем русском рабстве, в нашем русском принижении ценности человечьей личности, ее совершенства, однако и в том, что мы от века до века перли за собой недоразвитость материальную в нашей жизни. Чаадаев болтал, что «западное христианство величаво выступало по пути, начертанном его божественным основателем; мир пересоздавался, а мы кисли в наших лачугах из бревен и глины». Более того, Петр Чаадаев обращал внимание, что восхваление русской отваги, того, что Константин Богомолов называет «русской открытостью к подвигу», «русской готовностью умереть», всё то, что мы ныне подразумеваем под нашим «можем повторить», — есть вина нашей цивилизационной недоразвитости. Чаадаев находил, что сакрализация русского мужества, русской готовности умереть на самом деле «делает нас в то же времена неспособными к глубокомыслию». Ну а русское безразличие к материальному, к благам жизни «делает нас настолько же безразличными ко всему хорошему, ко всему дурному, ко всякой истине, ко всякой лжи».

Петр Чаадаев взаправду был пророк. Он предугадал, что русским придется миновать сквозь бессчетно бед, прежде чем они преподнесут человечеству собственный задание. Процитируем знаменитые слова Чаадаева: «Мы относимся к числу тех наций, какие будто бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь величавый задание. Наставление, какое мы призваны преподать, безусловно, не будет затеряно; однако кто может сказать, когда мы обретем себя среди человечества и сколько бед суждено нам испытать, прежде чем минет наше назначение?» И взаправду, сколько бед и страданий вкусил русский человек во времена своего коммунистического эксперимента, чтобы показать человечеству изначальный утопизм этого марксистского учения?!

Удобопонятно, что русская идея будто идея русской мечтательности, будто вера в особое цивилизационное назначение русского человека испарилась из русской коллективной мысли после революций 1905–1907 и 1917 годов. Будто катали уже в 1918 году авторы сборника «Из глубины», во времена революции 1917 года «восстал во весь рост не попросту зверь, а собственно жестокий зверь, жительствовавший в всенародной душе». И здесь величаво знать и помнить, что на самом деле русская коллективная мысль после революции болтала, что не может народиться ничего благородного и сверхчеловеческого на почве русской нищеты. Отсюда и Семен Франк, какой ратифицировал, что вы ввек не будете уважать изобилий духовных, доколе для вас будут существовать проблемы изобилий материальных. Семен Франк напрямик болтал, что русская развитая отсталость, русская внутренняя недоразвитость обусловлены тем, что у нас не было эпохи Возрождения, эпохи Просвещения, не было того, что породило глубинную сущность европейского гуманизма.

Однако для нас ныне важны уроки, какие нам бросила история появления русской идеи и ее различных интерпретаций. Бесспорно, для русской идеи характерны глубинное западничество русской интеллигенции, ее жаркое вожделение, чтобы испарилось все то, что у нее будило боль, а собственно русское рабство и тяготы русской жизни. Также величаво учитывать, что не владела никакого взаимоотношения русская идея к евразийству, какое возникнет после революции 1917 года. Здесь величаво учитывать, что не было в русской культуре ни одной ценности, какая бы не была присуща европейской культуре, европейскому гуманизму. Надобно учитывать, что для русской культуры главенствующую роль век выступали ценности свободы, человечьей жизни, партикулярные ощущения, какие породили европейскую демократию. Нет ничего более противоречащего правде истории, чем разговоры о том, что якобы у славянофилов уже была идея отчуждения России от Европы, была идея, что Россия не Вест. Парадокс состоит в том, что на самом деле отец славянофильства А.С.Хомяков, визави, находил не всего то, что цивилизация Киевской Руси, ее свободы и лева личности были частью европейской культуры, однако и то, что, с его точки зрения, домонгольская Русь в взаимоотношении лев и воль личности превосходила дикий Вест тех времен.

И что из итого взговоренного величаво видеть и помнить сейчас?Первое и основное: убеждение, что русскость несовместима со счастьем человека, противоречит сути русской культуры, сути русского благочестивого гуманизма. Это убеждение, что русскость несовместима со счастьем человека, противоречит сути основных достижений русской коллективной мысли, сути русской благочестивой философии азбука ХХ века, какая взбунтовалась против марксизма и большевизма. Косвенно убеждение, что русскость несовместима с ценностью человечьей жизни, с простым человечьим счастьем, изображает реабилитацией коммунизма, марксизма и даже реабилитацией Сталина, его злодеяний. Настолько что на самом деле «Россия не Запад» это не всего отрицание русской коллективной мысли, однако и скрытая реабилитация той эпохи, когда русскому человеку вливали: «все будто один-одинехонек загнемся в войне за это».

И нынешнее «можем повторить» — это не проявление патриотизма, а проявление утраты у нас инстинкта самосохранения, утраты нашего предбудущего, утраты того, что мы сможем, будто грезил Хомяков, в своей русской жизни воплотить целиком и полностью ценности христианского гуманизма. Однако если у родоначальника евразийства Константина Леонтьева сакрализация страданий идет от аскетического православия, от его персоной трактовки, какая противоречит сути христианства, то у нынешних деятелей, какие, будто Константин Богомолов на Валдайском форуме, призывают русского человека забыть о своем индивидуальном счастье, это идет еще от открытого политического цинизма, от какого-то пренебрежительного взаимоотношения к простому русскому человеку.

И я не могу понять политиков, какие организуют Валдайский форум и выпускают на трибуну К.Богомолова, призывающего простого человека забыть о человечьем счастье. Посмотрите на все происходящее буркалами глубинного русского народа, которому вы говорите, что он не достоин простого человечьего счастья, что он принесен всего для подвига, что он принесен всего для того, чтобы дожить до красоты смерти на миру. Он посмотрит в гробе гробов на всех вас, всех тех, кто вкупе с К.Богомоловым говорит ему, что «ты не достоин счастья», и у него возникнет вопрос. А что это за настолько величаемая элита — сами погружены в своей жизни по глотка в «простое человечье счастье», сами сверкают своими дачами, яхтами и виллами в западный мир, а нас зовут к смерти?Эта мысль может возникнуть. И об этом надобно помнить всем тем, кто восхищается проповедью Константина Богомолова на Валдайском форуме.