«Взялся писать для звезд, чтобы не умереть с голоду»

— Владимир, вы ведь родом с Украины?

— И про Кобзона можно сказать, что он — родом с Украины, и про Сенчину, и про Серова. Однако это на сегодняшний день — ложный ответ. Все мы — родом из СССР, великой страны, какая лишь условно делилась на республики административными гранями.

— Будто вы, родившись в Черкассах, не владея в юности особого доступа к классическому музыкальному образованию — той же Гнесинке или Московской консерватории, — сделали такую блестящую карьеру в шоу-бизнесе, создали столько хитов утилитарны для всех российских звезд первой величины?

— Опять же надобно благодарить СССР, страну, где было бессчетно, выражаясь сегодняшним языком, «социальных лифтов». Я окончил школу, впоследствии — строительный техникум. Казалось бы, какая там композиторская стезя?Однако если был талант и… не вожделение, нет — одержимость!— люд добивались своего. Вот и я заливался в свежеоштукатуренных комнатах строящихся домов: будто там звучит голос!А впоследствии взялся сам сочинять музыку. И когда я уже стал солистом самого популярного коллектива в Нижневартовске — а к этому тоже был длинный путь, — мы участвовали в большущем концерте, отданном какому-то там очередному юбилею компартии. Пришла комиссия из Москвы, и меня заприметил режиссер и педагог Семен Аркадьевич Баркан. А я уже на тот момент занимался в Челябинске в Институте культуры, однако он мне предложил перевестись в столицу, в Московскую академию культуры, на его курс. «Ты будешь знать, будто писать музыку!» — взговорил он мне. Настолько и получилось.

— Знаменито, что мир шоу-бизнеса не очень размещен к новичкам, ага еще из глубинки, будто вам удалось вписаться в это астральное сообщество?

— Я вначале был сценическим композитором — катал музыку к спектаклям. Тогда Изольда Хвацкая, мой педагог, становила «Марсианские хроники» Брэдбери — я для этого спектакля катал; еще бессчетно где в театральных постановках звучала моя музыка. Однако впоследствии настали таковские времена, что театры опамятовались в упадок, а шоу-бизнес, наоборот, расцвел, а надобно же было на что-то жить!

— То есть астральным композитором вы стали от безысходности?

— Ну не то чтобы абсолютно не умереть с голоду, хотя…(Заливается.)Выхода на звезд не было, я катал «в стол». Однажды моя подруга подарила мне томик Цветаевой. Я отворил на странице, где было стихотворение «Вот опять окно», у меня сразу родилась к нему голос — настолько появилась песня «Помолись, дружок». После этого я взялся скупать стихи великих версификаторов, и понеслась классическая тема…

— Кто первым рискнул это исполнить?

— Песни на классику первым взялся петь Боря Моисеев. У него была программа «Борис Моисеев и его леди», и в всякой он исполнял по одной песне на классический текст. Первая была на стихи Есенина, впоследствии — на стихи Пушкина, впоследствии появилась «С нами Бог». И все это при его танцах, его постановках. Тогда эти программы стали взаправдашним явлением. У него Зыкина заливалась с «Бони М», Понаровская с ним вкалывала. Он — попросту к слову — Сергею Захарову тогда поддержал вернуться на большую сцену: после того будто тот отсидел срок за драку, длительно были на него гонения. Впоследствии «Помолись, дружок» услышала болгарская певица Петя Буюклиева и взалкала ее исполнить — это была ее первая песня на русском языке.

«Валера напрямик на ступеньках «России» заливался «Сны беззаботные»

— Будто вы познакомились со своим самым астральным исполнителем Валерием Леонтьевым?

— Знаете, когда люд говорят: «Ой, я все сам сделал — добился, пробился», — это все ложь. Век есть люд, какие поддержали: показали тебя, рассказали о тебе. Вот и кассету с моими песнями показала Валерию Яковлевичу Нона Германовна Хадикова — она вкалывала тогда в концертном зале «Россия». Валера пожаловался ей, что нет песен для юбилейного концерта, дескать, тогда и не буду его делать.

— Он послушал, и…?

— Валерий Яковлевич мне позвонил и взговорил, что ему очень глянулась «Девочка дурману наелась». Эта моя песня на стихи Ивана Бунина стала первой в его репертуаре. А впоследствии, что зовется, понеслось по кочкам — всякий день по песне. В «России» смеялись: «А сколько дней до азбука юбилейного повечера?Двадцать?А, значит, будет 20 песен Евзерова». Настолько родилась программа «Фотограф сновидений» и идеально влетела в уже ошалевшего на тот момент времени от тотальной безграмотности и бескультурья зрителя.

Я помню, Валера однажды приезжает в «Россию» — зима, мороз, и он напрямик на ступеньках начинает петь «Сны беспечные, сны мимолетные…» — это моя песня на стихи русского версификатора, философа Николая Минского. А ватага же Валеру встречает!Все настолько и замерли…

— И сколько в итоге вы написали для него песен?

— Сорок!Мне, если беспорочно, попросту невообразимо в жизни повезло: выискался артист длиннейшего разряда, какой смог записать таковские сложные в эмоциональном плане композиции. И век же всего живьем заливался!Ну, там все от Господа, безусловно.

— Кроме Леонтьева, никто бы не смог спеть эти ваши песни?

— Исполняют сейчас и «Ягодку», и «Солдат и моряк», однако никто ввек не сможет перепеть «Сны беззаботные», «Мэри», «Рыжую девочку», «Ночной звонок», не болтая уже про «Волчью страсть». Нет такового мастера — и в обозримом предбудущем уже не будет.

— «Волчья страсть» — необычная песня в репертуаре Леонтьева: он ведь поет про себя?

— Безусловно, чтобы спеть таковские песни, будто «Волчья страсть», «Ночной звонок», надобно их прочувствовать на своей шкуре. Попросту не все ТАК умеют чувствовать, испытывать эмоции подобный силы, настолько переживают любовь и страсть. Важнее, не то что не все, а буквально единицы на земле.

— Он нелегко их вносил?

— Записал бойко, однако рождались они длительно. На «Волчью страсть», например, два года катали аранжировку: Валере ничего не подходило. Всего будто, что шедевр — это спонтанное действо; по эмоции — ага, должны быть и взрыв, и полет, однако должно поддержанные безупречным мастерством.

«Песня «Свеча» дожидалась своего часа десять лет»

— «Свеча» на стихи Пастернака в исполнении Леонтьева, будто считают его поклонники, «чистый тантрический секс». Взаправду, ничего не скажешь: потрясающая вещь. Длительно он к ней выступал?

— Десять лет. Кассету с этой песней передала Валере его баба Людмила Исакович. У Люси на хиты век был потрясающий вкус. Валера послушал, однако взговорил: «Еще не времена!» У всякой песни взаправду есть свое времена — и Валерий Яковлевич его безупречно чует. Длительно эта вещь дожидалась своего часа. Однако зато будто выпалила!

— Супруга Леонтьева влияет на его выбор песен?

— Нет, никто не влияет, это зависит всего от Валеры. Иначе «Свеча» не валялась бы десять лет. Однако Люся век знает им истинную цену. Настолько, она, например, названивала мне и благодарила за песню «Вы меня не знаете, господа!». Та тоже влетела в десятку.

— Леонтьев когда-нибудь заказывал вам песни на конкретную тему?

— Нет. Однако он мог поделиться своим расположением. Например, дал мне однажды посмотреть китайский картина на китайском же языке, какой произвел на него сильнейшее впечатление. Там ни слова не было удобопонятно, однако картина очутился попросту необычайной красоты и нежности, а по сюжету — взаимоотношения мальчугана и девочки, влюбленных дружок в дружка. И под воздействием этого кинофильма появилась песня «Рыжая девочка», стихи к ней написал достопримечательный поэт, беспрерывный автор Валеры Николай Денисов. Песня аккуратно влетела в надвигаться Валерия Яковлевича и, будто следствие, в сердца публики.

— Случалось, что вас хейтили за песни?

— Безусловно, еще будто!Ругали, что мы позволили себе изменить несколько строчек у классиков: у Ахматовой в песне «Виновник», чтобы она стала звучать от надобного рыла, у Блока — в песне, какая теперь зовется «Я засел на белокипенного коня», а у Блока там «ты». А уж будто топтали песню «Всякий хочет любить!». Нашлись журналисты, какие умудрились увидеть там нечто низкое, эдакую животную страсть. Не знаю, может, им самим подобное попросту созвучно?А песня написана на стихи русского версификатора, кадрового офицера царской армии, участника белокипенного движения Арсения Несмелова. Речь в этом стихотворении идет о солдатах Партикулярной войны. Несмелов в историческом плане фигура, безусловно, сложная, дискусионная, однако это аккуратно не дотрагивается фразы «Всякий хочет иметь и невесту, и друга». А песню, впопад, до сих пор вовсю исполняют в ресторанах, она заводная и очень нравится публике.

«Сильвия Кристель услышала «Эммануэль» уже в больнице»

— Какую вашу песню сам Леонтьев считает важнейшей?

— Он как-то болтал, что одна из самых моих сильных штук — «Эммануэль».

— Эту песню Валерий Яковлевич ведь посвятил Сильвии Кристель — исполнительнице основной роли в кинофильме?

— Когда всего вносили песню, еще не было знаменито про ее адов диагноз. А впоследствии вдруг будто удар — рак. Она уже была в больнице, вздыхатели туда принесли ей запись, она ее внимала. Это утилитарны совпало с ее заключительными днями. Как-то настолько все сложилось, что песня осталась посвящением Сильвии.

— Случалось, что Леонтьев не взимал какую-то вашу песню, а впоследствии крушился об этом?

— Не знаю, крушился ли… Четыре года валялась песня «Цветет малина» у него и у Софии Ротару. Валера ее уже наизусть осведомил и напевал, однако в репертуар не вводил, болтал мне: «Володя, ну не моя она». В итоге Ротару первая взалкала ее спеть и склонила Баскова сделать дуэт. Это сразу влетело в десятку, дав миллионные просмотры, алкая песня и в одиночном исполнении качает зал. Ну и вот Валерий Яковлевич как-то звонит мне с гастролей и говорит: «Володя, не люблю я вяще эту твою песню». Я опешил: «Однако почему?» Он: «Возле с гостиницей(а девало было в Сочи)ночной кабак, и всю ночь некто заказывал эту твою «Малину»!» Настолько что он, может, и не крушился, однако за судьбиной песни следил.

— Случалось, что вы на него за что-то обижались?

— Он мой самый взаправдашний дружок, на него, по-моему, вообще никто не обижается — попросту не на что!

— Сейчас вы дробно видитесь?

— Ага, даже вяще времени появилось для встреч. Мы частенько сидим у него дома, что-то вспоминаем, что-то слушаем.

— Значит, есть упование на продолжение «творческого банкета». Вы ему готовы ныне предложить что-то принципиально новоиспеченное, необычное?

— У меня есть песни не то чтобы на грани фола, а я бы взговорил, «на грани черты откровения». Мне бы необычно хотелось, чтобы они его заинтересовали. Упование, безусловно, есть век, однако это не беспременно случится.

«Леонтьеву с Пугачевой ввек не изменял»

— Вы ввек созидательны не меняли Леонтьеву с Пугачевой?

— Я в свое времена алкал Пугачевой предложить «Виновника», не кумекал, что эта вещь может заинтересовать Валеру. Однако песня оказалась на одной кассете с иной композицией, которую я будто один написал для него. И он «Виновника» таковским образом услышал, безукоризненно невзначай. И она ему тут же «легла». Ну и все — безусловно, я ее безотлагательно отдал Леонтьеву, это даже не обсуждалось.

С Филиппом Киркоровым
Фото: Из индивидуального архива
— А что-то предлагали Пугачевой?

— Когда я показал Филиппу Киркорову песню «Крохотная моя», то Алле Борисовне предложил другую песню — «Чем же я не хороша». Валера тогда взговорил: «Это надобно было вчера еще спеть, однако и ныне не поздно», она попросту бабская — не его, безусловно. Однако не срослось, у Пугачевой тогда был бешеный роман, не ко времени оказалась песня. А Филипп записал «Крохотная моя» и посвятил Пугачевой. Забавно, что ее впоследствии становили на радио век вкупе с «Ягодкой», одну за иной.

— Бывает, что на вас обижаются иные исполнители за то, что вы не им предложили песню?

— Ну, бывает, говорят: «Он пишет всего для Леонтьева!» Однако это фактически то же самое, что сказать: «Это под силу спеть всего Леонтьеву». Однако опять же тот, кто настолько заявлял, — это не Успенская, не Гвердцители и уж тем паче не Иосиф Кобзон!Все эти исполнители спели мои песни попросту великолепно, и тень Леонтьева за их плечами не стояла. Помню, я осведомился Иосифа Давыдовича: «Не исполните ли вы песню на моем созидательном вечерке в Кремле?» Знаете, что он откликнулся?«А что?Всего одну?» И в итоге спел несколько. Девало в том, что Иосиф Давыдович — он сам про это болтал — очень боготворил исполнять сюжетные песни.

— Знаю, что среди ваших исполнителей была сестра Пустотела Маккартни.

— Ага. Нас познакомил один-одинехонек продюсер, она тогда снимала на английском языке клип про Россию. Рут понравилась песня «Боготвори меня просто», и она взговорила: «Ой, я хочу спеть ее на русском!» Выучила и спела. Очень важнецки, впопад.

— А сами вы не заливаетесь свои песни?

— Пою, когда приглашают, однако недюжинно будто автор, композитор. Безусловно, после Леонтьева…(Заливается.)

— У вас есть свои собственные вздыхатели?

— Есть люд, какие ценят меня за творчество и поэтому принимают участие в решении каких-то жизненно важных для меня спросов. Настолько, мне посодействовали с получением звания «заслуженный артист России» — оформили все документы, помогали с жильем в Москве. Я очень признателен этим людам и тоже век готов быть с ними возле.

«Валентина Леонтьева усмиряла словом даже бандитов»

— Вы в свое времена тоже многим помогали, той же Валентине Леонтьевой, когда она, цинично выражаясь, уже «вышла в тираж» и оказалась никому не надобна.

— Ох, она была достопримечательная!Я организовывал ее выступления, мы гастролировали по стороне, впоследствии поспели записать пластинку со сказками, какие она читает. Однажды напоролись на бандитов — те потребовали, чтобы я безотлагательно обделал им фотосессию с Леонтьевой. Девало дошло до угроз. Она услышала, распахнула царственным жестом дверь гримерки: «Мальчуганы?!» И вдруг эти люд в малиновых пиджаках в один-одинехонек момент стали ребятенками, которых позвали смотреть «Безмятежной ночи, малыши!». Фантастическое было перевоплощение.

Фото: Из индивидуального архива
— Валентина Леонтьева велико маялась от взаимоотношения к себе сына?Какое, будто знаменито, оставляло желать важнейшего?

— Она не жаловалась. Мужественная была очень. Причину ахового самочувствия, а временами и отметин на теле объясняла неизменно: «Я упала».

— Вручайте на противопоставлении: какая ныне ситуация с молодыми исполнителями?

— Мне индивидуально грех ныть. С продюсером Константином Глодевым мы сейчас создаем младенческий мюзикл «Кошкин дом» на мою музыку. Его ставит молодой режиссер Рома Коваль. Он уже выпустил в свет младенческий музыкальный спектакль с моей музыкой «Малыш и Карлсон». Там, впопад, фрекен Бок потрясающе сразился Игорь Наджиев — у него очутился великолепный дар комедийного артиста. Работаю с более старшими артистами, какие уже засветились на телевизионных музыкальных проектах, востребованы в интернет-пространстве, например, с Бендерским, Кононовым. Настолько что все передвигается, планов море.

Фото: Из индивидуального архива
— Каким вы видаете предбудущее российского шоу-бизнеса?

— Безусловно, России надобен мощный национальный фестиваль, будто тот же белорусский «Славянский базар», с каким я работаю уже 25 лет и поэтому знаю его масштаб. Там сейчас новейший директор — Глеб Лапицкий, очень нынешний, креативный и талантливый человек, он еще и сам великолепный исполнитель. Это — достойнейший государственный фестиваль под патронажем президента. Однако, может быть, что-то подобное и в России скоро возникнет.

— Ситуация в круглом меняется в шоу-бизнесе?

— Меняется!Все вяще показывает грантов для творческих людей от министерств, ведомств, настолько что подул некий попутный ветер для талантливых и работоспособных. Иное девало, что не все готовы по-хорошему вкалывать, будто, собственно, всю жизнь ладили наши взаправдашние звезды первой величины. Ныне многим охота сразу один — и в блогеры: миллионные просмотры, миллионные контракты. А впоследствии заплатить денег и запеть — уж будто умею, однако чтобы это звучало из всех утюгов.

— Настолько не бывает?

— Бывает срок за неуплату налогов. Если бы у всякой Золушки был шанс выйти за принца, то про это безоблачное стечение обстоятельств не написали бы знаменитую на весь мир сказку.