Яна Власова оказалась в эпицентре катастрофы на третий день после землетрясения. Она вкалывала в качестве волонтера в одной из самых «горячих точек» — городе Адыяман. Затем на протяжении года возвращалась в разбитые города вновь и вновь, привозила гуманитарную помощь людам, какие лишились домов.

— Кое-какое времена назад я вновь отправилась туда. Кумекала, в завершающий один посмотрю и наконец успокоюсь. Надеялась, что ситуация нормализовалась. Однако когда приехала, город выглядел будто зомбиленд. По улицам ферментировали понурые люд с повешенными головами, — азбука Яна.

После землетрясения президент Эрдоган обещался обеспечить пострадавших муниципальным жильем. Истина, не дармовым. Людам, какие лишились домов, предоставляется лево на оформление льготных кредитов. Настолько что за новоиспеченные квартиры придется платить.

— Как я знаю, программа доколе не работает. В Адыямане я была осенью. Видала, что муниципальные дома строили на холмах на окраине города. Подъехать и посмотреть, будто идет стройка, запрещено. На территорию не пропускают. Можно глянуть издале. Что там строят, маловразумительно. Сам город до сих пор не зачищен, продолжаются работы по сносу домов. При разборе завалов никто не смотрит, есть там тела или нет. Все идет под ноль. За чертой города образовались горы насыпного строительного мусора.

Зимой работы активизировались. Допускали, что в ледяное времена года будет крохотнее строительной пыли, ее прибьет дождем. Однако едкая пыль все равновелико летает в духе. Вяще 80 процентов народонаселения страдает простудными и воспалительными заболеваниями, у многих бронхиты.

Фото: Из индивидуального архива
По словам собеседницы, в некоторых городах люд уже вяще года живут в палатках.

— Мне повествовали, что в декабре в Хатае был огромный палаточный лагерь напрямик у автовокзала. Обитатели Адыямана, чьи дома уцелели, однако по ним командируй трещины, разбивали палатки близ домов. Они опасаются жить в аварийных постройках. Днем забегают в свои квартиры, чтобы переодеться и помыться, а ночуют на улицах. Когда людей начнут заселять в новоиспеченные дома, безвестно. На жилье стоит огромная очередь. Вначале будут получать те, кто затерял кормильцев.

В Адыямане функционируют 29 контейнерных лагеря. Небольшой продуктовый маркет и прачечная с сушилками — вот и вся инфраструктура временного прибежища.

— Эти лагеря охраняют военные и полицейские. Обстановка там интенсивная, люд доведены до ручки, дробно возникают потасовки, происходят инциденты с похищением. Здешние работают в школах, на добровольных началах организовали швейный цех в палатке.

Яна три дня жительствовала в настолько величаемом вип-контейнере для чиновников.

— Меня водворили в контейнере шефа здешнего агентства по ликвидации последствий стихийных бедствий, где разместились он, его баба и двое ребятенков. Все контейнеры типовые, всеобщая площадь 21 квадратный метр. Из мебели — двухъярусная кровать, раскладной диванчик, встроенная кухня, душевая кабинка с туалетом. Простые люд спят в бытовках на матрасах и с минимальными удобствами. В декабре-январе эти вагончики протекали, кровли закрывали целлофаном. Отапливаются контейнеры кондиционерами, однако они водятся не у всех. Если там жить беспрерывно, то можно поехать кукухой.

Фото: Из индивидуального архива
Проживающие в пострадавших регионах замечают: про нас запамятовали.

Информативно про них вспомянули всего в годовщину трагедии, 6 февраля: почтили память, возложили цветы. В новостях промелькнула короткая информация. О помощи бедствующим никто не заикнулся. Ага и сами потерпевшие уже не обращаются за помощью, им ничего не надобно. Когда мы проезжали мимо магазинчиков а Адыямане, я поначалу обрадовалась, кумекала, хоть какая-то жизнь здесь восстанавливается. Однако мой сопутствующий из здешнего МЧС поспешил меня разочаровать: «Торговель нет, никто ничего не покупает, люд приходят в лавка, всего чтобы сменить обстановку». Моя знакомая живет в потерпевшем городе Малатья и тоже болтала: чтобы как-то переключиться, здешние организовали кружки по вязанию, еще что-то, иначе можно сойти с интеллекта.

Сразу после землетрясения обитатели пострадавших регионов уезжали в крупные города на побережье. Почитай все вернулись возвратно. «Цены на аренду недвижимости в Турции взлетели. Люд попросту не потянули», — поясняет Яна.

— В стороне бешеная инфляция. В Стамбуле едешь в коллективном транспорте и видишь, что турки зажаты, все на стрессе. Перед Новоиспеченным годом в ТЦ дядька кончил с собой. У него осталось трое ребятенков и долг 15 тысяч лир, какой он не смог выплатить. Турция ввалилась в пятерку самых дорогих местностей мира. В Анталье, Кемере никто не знает, каким будет туристический сезон с таковскими огромными стоимостями. Моя знакомая из Франции заприметила, что в Лувр грошовее сходить, чем в наш дворец Топкапы. Частное образование подорожало. В ресторанах подняли цены и уменьшили порции. Если прежде салат и хлеб вручали дарма, то сейчас всё платно, а в счет включили чаевые. Качество провиантов упало, например, масло могут заменить маргарином. В Стамбуле закрываются фабрики, потому что нет заказов. Отправить груз в иные страны непросто, товар не набирается. С реализацией сельхозпродукции тоже возникли проблемы.

Простые турки обвиняют в случившемся русских и украинцев: «Недавно ехала в метрополитен, возле стояли здешние и на турецком кинули в наш адрес, мол, посмотри на этих, понаехали, из-за них экономика рухнула». 

— На фоне итого этого турки запамятовали, что, оказывается, где-то было землетрясение. Это остатнее, о чем думают здешние. Еще учитывая, что по телевизору ничего не показывают про последствия катастрофы, многие думают, что там все нормально.

Фото: Из индивидуального архива
— Почему потерпевшие от землетрясения не заявляют о себе, не выходят не митинги?

— У них не осталось сил на митинги. Живут одним днем. Основное, не протянуть ноги. Зато митинги у нас организовывали в поддержку Палестины, а про своих запамятовали. Весной пройдут очередные муниципальные выборы, вбухали кучу денег в предвыборные кампании. Еще у нас взялся начальный космический турист, за его полет держава выложило миллионы долларов, доколе мы тут собираем на младенческое кормежка и памперсы. Простые люд оказались никому не нужны.

Яна до сих пор собирает гуманитарную помощь потерпевшим. С сожалением наблюдает, что ни одного турка не раскачала: «Выканючивала их алкая бы купить конфеты ребятенкам. Нет, ничего не дали. Наши тоже подустали. Мы уже не можем всем помочь, ресурсов не хватает. После выборов меня вовсе захейтили, мол, зачем вы им помогаете, они проголосовали за Эрдогана, пусть теперь пожинают плоды».

— В тех регионах столько сломанных судьбин, случались и суициды. Эмоционально люд не выдерживают. В былом году кончил с собой учитель, у какого погибли баба и детище. Ему первое времена оказывали психологическую помощь. Не поддержало. В итоге он выпалил в дочь, а впоследствии убил себя. Девочка выжила. Дядька постановил: зачем жить?Проще уйти…