Эльза, Марта и Августа  

Молодая прекрасная баба передо мной – внучка Федора Парпарова. Собственно с нее все и началось. Аккуратнее, с того, что в один-одинехонек великолепный день она появилась на пороге пресс-службы СВР с тремя сотнями страниц в руках.

–​ Мария, что это были за писульки?

– Рукопись папы, Льва Федоровича Парпарова. Он был военным переводчиком, участвовал в подготовке лазутчиков. Когда мне было лет 16-17, папа постановил, что должен оставить писульки о своем легендарном родителе, разведчике-нелегале Федоре Карповиче Парпарове. Эту рукопись я набирала на компьютере(папа катал от десницы). Печатала, не абсолютно разумея в тот момент, что это за текст. Папа ретировался из жизни, а у меня остались 300 листов памяти о нем и о дедушке. Изначально я как-то несколько ветрено отнеслась к этим материалам, однако со временем обещание отцу и осознание их значимости подтолкнули меня к решению обратиться в Службу внешней рекогносцировки. 

Многим фактам, изложенным в рукописи, удивились даже там. Это послужило предлогом начать процедуру рассекречивания архивного материала о Федоре Карповиче. Кроме того, в Центральном архиве ФСБ России мне показали его уголовное девало. Дедушку, увы, коснулись репрессии: в 1938 году он был взят. Многие из документов, какие вы содержите в руках, никто прежде не видал.

В числе рассекреченных документов – анкеты, автобиографии, справки. Из одной можно понять, что Федор Карпович в 1921 году не миновал партийную чистку в Наркомпросе, где предназначался, как якобы чуждый, непролетарский элемент. Сразилось роль социальное генезис: он был из семьи служащих, ага и сам до революции вкалывал в Петрограде конторщиком.

В дальнейшем Федор Карпович устроился в трест «Моссукно» и в 1925 году, по этой легальной линии, впервинку выехал за границу – для работы в советском торговом представительстве в Берлине. В его обязанности будто доверительного осведомителя  Иноземного отдела(ИНО ОГПУ)входила также наружная контрразведка: он присматривал за сотрудниками торгпредства.

Другой стадия зарубежной работы Парпарова, какой возник в 1930 году, изображает целиком конспиративным. Алкая агент и водворился на Весте под взаправдашними именем и фамилией, в статусе невозвращенца в СССР. Уже после он получил костариканское гражданство. А еще у него имелись «паспорта прикрытия» Чехословакии, Австрии, Норвегии для разных случаев, в том числе – возвращения на Родину. У «МК» есть уникальная возможность показать их своим читателям. 

«Сов. Доверительно.

Народному комиссару внутренних девал ССР Лаврентию Павловичу Берия.

Бесценный тов. Нарком!

Я закордонный подпольный работник.

Вкалывал в берлинской резидентуре 12 лет – с 1926 по 1937 г. Первые 4 года – по совмещению со службой в Торгпредставительстве, а начиная с 1930 г. под личиной невозвращенца. В Торгпредстве моя деятельность ограничивалась заданиями АХУ, какие сводились к войне с взяточничеством.

Эти задачи я осуществлял путем личных связей в эмигрантской колонии и с помощью двух завербованных мною агентов. В последующие годы в качестве подпольного резидента я выстроил сеть политической, дипломатической и торговой агентуры…

Ф. Парпаров(Евгений). 6 августа 1939 г.»  

– Истина, что Федор Парпаров владел хорошую коммерческую жилку? 

– Ага, он был талантливым бизнесменом. За гранью отворил несколько фирм и представительств, какие видели собой готовую агентскую сеть. Есть его не до гроба рассекреченный отчет – о том, будто он организовал эту работу по всему миру. Из него видать, что созданные им братии сотрудничали с крупными заводами, производившими в том числе продукцию двойного(военного)направления.

«19.XI.34 г.

Испанскую контору я отворил в [засекречено] в нордовой части Испании… Во главе… поставил испанца, какой до заключительного времени был моим районным агентом. Его характеристика у вас водится... Контора будет развивать свою деятельность в качестве представителя иностранных фирм в Испании, Марокко и Португалии. Контора будет иметь собственный агентурный аппарат в числе 30 человек… 

В Германии я не ограничился берлинской конторой и отворил еще один-одинехонек пункт в Баварии... Я ввалился в соглашении с … заводом, какой передал мне руководство торговым отделом…

В Швейцарии я имею представительский договор с концерном часов «Омега» и с другой, менее крупной фабрикой.

Кроме того, имею деловую связь с Лозанской фирмой, какая изображает представителем по торговле красок баварского завода...

Имею также агентов в Тегеране и Кабуле и занят сейчас организацией агентур в Чехословакии. Бельгии, Дании, Швейцарии, Норвегии и Финляндии…»

– И все это параллельно с вербовками?

– Собственно. В документах он характеризовался «как великолепный вербовщик по своему призванию». Еще там отмечают, что он «смелый, развитой, обладающий выигрышной внешностью». Федор Парпаров владел немецким, английским и частично французским и испанским языками. По водящимся документам можно сказать, что Федор Карпович входил в элиту советской внешней рекогносцировки. В материалах его имя упомянуто возле с именами людей, безусловно представляющих цвет внешней рекогносцировки того времени: Борис Базаров, Наум Эйтингон, Борис Берман, Борис Гордон, Александр Орлов-Никольский...

Из воспоминаний Льва Парпарова о своем родителе:

«У моего родителя была привлекательная внешность. Ростом он был возвышеннее посредственного, бельма дикие, взор прозорливый. У родителя были ухоженные десницы и опрятная прическа.

Он обладал найденным европейским лоском. Облачался изысканно(таскал модные костюмы консервативного покроя, сшитые на заказ). Отец осознавал роль обуви как одного из атрибутов корректного облика. 

Стремясь держать хорошую форму, посещал элитную школу бокса и бассейн(тренажерных залов и бассейнов в Западной Европе в то времена уже было бессчетно)...»

–​ Кое-какие разведчики-нелегалы заключают фиктивные союзы. А будто было в случае с вашим дедом?

– Первая поездка за границу состоялась в 1925 году, он тогда всего закончил обучение на Юридическом факультете МГУ. И отъехал уже с фамилией – бабой и почитай годовалым сыном(моим батею). Баба была родом из его кровного города Велижа. Ее родители до революции владели там гостиницей.  Занимательно, что она была не безыскусный бабой лазутчика, а его соратницей, напарницей. Недавно я владела возможность ознакомиться с ее индивидуальным делом времен Партикулярной войны. Раиса Иосифовна сражалась вкупе с мужиком против сильев Колчака на Восточном фронте.  Оказалось, что она была не всего делопроизводителем информационного отделения политотдела, однако и являлась по чекистской линии сотрудницей Особого отдела Пятой армии. После смерти дедушки Раиса Иосифовна почитай 20 лет, ложась спать, неизменно клала под подушку серую кепку деда, в коей они «вместе ладили революцию»...

А при жизни она его величала Феденька, а он ее – моя Лебедушка. У них были очень изнеженные и теплые взаимоотношения, они ввек не повышали дружок на дружка голос.

–​ И она позволяла ему обольщать баб ради служения Отчизне?

– Важнецки, что вы об этом спрашиваете. Эта амурная черта меня необычно волновала, ведь о Федоре Карповиче временами говорят и пишут, что он будто бы был «советским Джеймсом Бондом». Впрочем, о многих выглядывающих разведчиках существуют подобные расхожие утверждения.

Из рассекреченных документов видать, что у Федора Парпарова основным агентом была Август(или Августа)– супруга высокопоставленного сотрудника германского МИД. Допускаю, что с ее стороны могли быть какие-то ощущения. Будто говорится, человеку надобен человек. Агент Августа могла видеть в нем дружка, какой готов ее выслушать, поддержать. Однако! Он сам в переписке будет сухо ставит ей задачи и дает предписания, будто действовать. Ни слов нежности, ни слов. Вероятно, нечто большее и было, однако это никак не воспроизведено в рассекреченных документах. Зато из переписки важнецки видать, что труд с Августой была возвещена на идейных побуждениях и мотивации ее помощи антифашистам. Безусловно, был и финансовый вопрос, приходилось Парпарову биться и с сомнениями своего информатора, однако все это, будто ни цинично может звучать, технические детали рекогносцировки, а не ее результаты. Впопад, жадина на похвалы Центр оценивал информацию, полученную от нее, будто «весьма важную и интересную». Эти сведения доносили индивидуально Иосифу Сталину. 

– А будто же Марта, Эльза и иные? 

– Первоисточники всех публикаций про Марту и Эльзу, какие неоднократно использовались и теперь «гуляют» в Интернете, – два очерка по истории советской внешней рекогносцировки, какие вышли в 1997 году. В их основе тогда валялся отнюдь не столь пространный объем информации, будто сейчас. После рассекречивания новых материалов о Парпарове нам удалось сопоставить информацию о женщинах-агентах. И по датам, по описываемым событиям и личностям выходит, что Марта, Эльза и Августа – это одно и то же лик, все сходится!  

Вот образцовая хронология событий. Федор Парпаров познакомился с Августой в начале 1930 года по газетному объявлению, в каком подыскивал себе компаньонку из берлинского длиннейшего общества для бизнеса и журналистских расследований. В те времена таковое не являлось чем-то из ряда вон выходящим. Причем Центр длительно не мог поверить в ценность ключа и его надежность. Кумекали, что это «подставной агент», и заставляли «Евгения»(таков был оперативный псевдоним Федора)длительно и скрупулезно проверять Августу. Но в гробе концов вербовка состоялась, и все заработало будет внятно и слаженно. Евгений даже взял Августе фотоаппарат, научил делать снимки(придумали легенду, что она увлеклась карточкой). И она снимала все документы, какие благоверный буквально со стола Гитлера приносил домой.  

–​ То есть благоверный ей вверял столь, что демонстрировал эти документы?

– Нет. Она ладила это втихомолку. Документы он приносил домой, к себе в кабинет, где с ними вкалывал. А после работы запрятывал в сейф. Парпаров поддержал ей с подбором ключа к сейфу.  

–​ То есть она была двойным агентом?

– Прикрываясь помощью мужу, она вкалывала на Парпарова. А в его мурле – на советскую внешнюю разведку. А помощь мужу всего содействовала обеспечению ей алиби. Занимательно, что это мы болтаем о нем будто о благоверном. Сам «Евгений» в одном из своих отчетов презрительно называет его «сожителем». Вероятно, потому что и сам немец во времена загранкомандировок пробовал использовать привлекательную внешность Августы для добывания секретов.

Из послания Федора Парпарова Лаврентию Берии 06.08.1939 г.:

«… Руководство не позволяло мне машистее разворачивать работу, опасаясь, что это повлечет за собой крах очень ценного агента «Августа», материал какого докладывался индивидуально тов. Сталину. Лишь в 36 и 37 году в связи с переходом «Августа» в другую страну, я занялся подготовкой новых вербовок…»

–​ И все же в рекогносцировке считают Парпарова очень любвеобильным…

– Вряд ли это было настолько. Психологи(а я по образованию психолог)говорят: «Бессчетно ощущений – капля IQ». Less emotional – more professional. More emotional – less professional. Лазутчики по своей специальности люд подавленные, малоэмоциональные, обладающие выдающимся самообладанием. Таковские профессиональные качества, будто расчетливость, предусмотрительность, решительность, несовместимы с эмоциональной привязанностью.

– Среди агентов Парпарова были и мужчины?

– Безусловно. Во времена своей командировки в Голландию в 1937 году Федор Карпович завербовал бывшего резидента Доверительной службы Ее Величества королевы Великобритании под оперативным псевдонимом «Пинчер». Взаимоотношения с ним завели дружелюбный характер; выяснилось, что тот владел свою агентуру, работавшую по военному направлению. Материалы, полученные сквозь нее, касались сооружения аэродромов и посадочных площадок, сведений о береговой обороне Пиллау и работы судостроительных верфей. Тогда, в гробе 30-х годов, накануне Великой Отечественной войны, это было очень ценно. Документы, какие получали от Пинчера, настолько же, будто и материалы от Августы, попадали на стол самого И.В.Сталина. 

Августа и Пинчер – два важнейших ключа развединформации, о которых мы аккуратно знаем. Но наверняка был некто еще. Ведь в документах упоминается внушительно большее число.

А вообще у Федора Парпарова изначально, когда он влетел в Берлин, была задача понять: как нацистская партия там укрепляется, чем она руководится и какая военно-политическая задача есть в круглом у Германии. По этим спросам он  передал в Центр близ 3000 листов ценнейшей информации.

– Прежде чем перебежать к самому тяжелому периоду жизни лазутчика, изреките: а ваш отец в малолетстве не догадывался о работе родителей?

– Он занимался в иностранных школах(больше в Швейцарии), по-русски не болтал до 14 лет, настолько будто его ребятенком вывезли в Германию. Дробные переезды – Германия, Швейцария, Испания, Франция, вновь Германия – сквозь времена для мальчугана стали привычными, настолько же будто и дробная смена фамилии. Однако в какой-то момент стал понимать что-то. Однажды он осведомился у своего родителя, почему тот себя диковинно повел в ресторане(спрятался за газетой). Был случай, когда Федор Карпович его бросил одного посреди города и на кое-какое времена испарился. Когда вернулся, сын осведомился: «Папа, ты что – шпион?!» Тот ему откликнулся, что занимается антифашисткой деятельностью. 

«Раинька, Раинька, будто же они меня изводили!»   

–​ Ваш отец вспоминал, будто взяли Федора Карповича?

– Ага. Ему тогда было 14 лет. В октябре 1937 года лазутчика безотлагательно вытребовали из-за границы в Москву(по планам шефа ИНО А.А.Слуцкого, он должен был вернуться со особенным заданием). Отец болтал, что добирались до СССР они длительно, меняли гостиницы, паспорта... В столице поселились в гостинице «Москва». На 27 мая 1938 года Парпарову был назначен зачисление у наркома Ежова. По воспоминаниям родителя, Федор Карпович скрупулезно готовился, был сосредоточен, радостно взволнован. Он не рассчитывал на награды, алкая пятерка осознавал, что проделал большую работу, у него на связи ценнейшие агенты, он влез в длиннейшие эшелоны немецкой политической и военной иерархии. Ни о чем аховом он и не кумекал. Ожидал, вероятно, каких-то заданий, значимых для себя, потому что планировалась еще одна командировка. И вот он в этом приподнятом, торжественном расположении, безукоризненно выбритый, ретировался и не вернулся...  

Мой отец в своей рукописи пишет(будто и сам Федор Карпович в послании наркому), что вина за безосновательный арест лежит на Зельмане Пассове, какой возглавил Иноземный отдел после смерти старого шефа Абрама Слуцкого.

В 4 часа утра вытекающего дня в дверь номера гостиницы «Москва» постучались с обыском. Настолько дом выведала, что Федор Карпович взят. Первое времена он был во внутренней каталажке здания НКВД на Лубянке. Впоследствии его перебросили в «Лефортово»(перед освобождением была еще и «Бутырка»). Он содержался в одиночной камере, а до этого несколько суток проложил в узком отвесном железном ящике, в каком утилитарны невозможно было пошевелиться. У него велико отекали ноги, и если бы не башмаки, какие были на два размера вяще, он не смог бы ходить. Его лишали сна, еды и питья. Избивали и угрожали расстрелом, заставляя оговорить себя и предать своих товарищей. В знак протеста против произвола и применения пыток во времена следствия Парпаров обнародовал голодовку и написал рапорт на имя шефа тюрьмы с требованием заменить следователя. Он впоследствии болтал бабе: «Раинька, Раинька, будто они меня изводили!»

–​ А будто же дом это пережила?

– Мой папа, тогда, напомню, подросток, дважды отправлял послания Сталину. В начальный один – на немецком языке(он на нем беседовал до заключительного дня важнее, чем на русском, а на русском не век мог верно подобрать глаголы, болтал, к примеру, не «штаны порвались», а «штаны поломались»). Выканючивал разобраться в деле его родителя, неизменного сына своей Родины. А впоследствии написал второе послание и настолько же отнес его в приемную НКВД по адресу: Кузнецкий Мост, 24, и кинул в ящик. Верно, эти послания никто всерьез не рассматривал.

Баба очень велико болела все происходящее. К тому же надобно было как-то выживать. Первое времена она распродавала свои вещи. Благо в Москве вкалывали комиссионные магазины, и был большущ спрос на иностранную одежду, украшения. Впоследствии она вспомянула о том, что училась в Институте красоты в Париже, и азбука заниматься косметическим делом напрямик на дому. Исподволь обзавелась клиентурой, среди коей были знаменитые в те времена московские сценические актрисы(она им ладила какие-то масочки, процедуры).

–​ Следствие выступало вяще года?

– Ага, судя по материалам девала, с 28 мая 1938 года по 30 июня 1939 года. Допросы гуще были ночные – начинались всегдашне в 23.00 или даже запоздалее и заканчивались в 3-4 утра. Парпарову вменяли шпионаж в пользу Германии. Он повествовал на допросах, что его взаправду будили в гестапо, пытались вербовать, однако безуспешно. На том и стоял, кто бы его ни допрашивал, а следователей сменилось не менее пяти. Признаний в шпионаже от него не удалось добиться никому.

Из рассекреченной СВР справки 5(Иноземного)отдела 20.8.1939 г.:

«Беспроглядными пятнами в биографии изображают случаи его вызова в полицию. В начальный один, в декабре 1930 года Парпаров был вытребован на рандеву на частную квартиру с двумя сотрудниками полиции. Целью свидания была вербовка… 

В январе 1934 года Парпаров был вытребован в Гестапо якобы по доносу, что изображает членом компартии. В Гестапо Парпарова расспрашивали о состоянии его девал, интересовались его доходами. По словам Парпарова, после непродолжительного тары-бары-раста-бара сотрудники Гестапо постановили, что донос был ложный, и его отпустили».

–​ Будто его выпустили?

– 30 июня 1939 года Берия подмахнул документ об освобождении Федора Карповича. Папа повествовал, будто во двор дома на улице Короленко, где тогда жительствовала дом, въехал большенный агатовый лимузин «ЗИС-101». Из него вышел Парпаров, в затрепанной одеже, с заплаткой на штанине. Он исхудал, осунулся, лик его было дикого цвета. Пребывание в каталажке бросило в его душе броский доглядывать, однако арест не мог поколебать его  веру и преданность делу, которому он предназначался. На протяжении нескольких месяцев он напористо пробовал восстановиться в рядах чекистов, вернуться к работе. Это было непросто: оперативные материалы о его зарубежной работе пропали. Когда начались гонения на лазутчиков, линия документов был изничтожен, в том числе связанные с Федором Карповичем. И вроде получалось, что он никто, и звать его никак.

Вот в одном из документов его коллеги описывали, что он ладил до ареста под оперативным псевдонимом «Евгений»: 

«Агентура, связанная с нами сквозь «Евгения», вручала линия важнейших материалов...

Сводка о посылке офицера германской рекогносцировки Целлариуса в Эстонию для выступления задания отдела контрразведки германского военного министерства.

Сводка о закулисной политике Германии по вопросу войны в Испании, о планах Германии о насильственном присоединении Австрии…»

Федор Карпович написал обращение к Сталину, и вскоре его восстановили.

Занимательно послание, какое Парпаров написал народному комиссару внутренних девал СССР Л.П.Берия в августе 1939 года. Он довольно образно живописал, какими качествами в его представлении должен обладать взаправдашний агент, открыл секреты своей работы в подполье. Напрямик взаправдашнее учебное пособие для будущих лазутчиков на четырех листах!Стоит, верно, ввергнуть выдержку из него:

«…К сожалению, работники 5-го отдела не спешат с дальнейшим использованием меня. Они подчеркивают, истина, мой большенный опыт и мою стойкость перед мурлом ворогов, однако, тем не менее, предлагают работу в дружком учреждении…

Мне будто, это основано на опасении, что я затаил обиду в связи с арестом. Работники отдела напрямик становили мне этот вопрос.

Должен со всей категоричности сказать, что никакой обиды нет. Невозможно ни минуты колебаться в этом. 

Собственно честь и добродетель советского человека вручали мне силы устоять в условиях лефортовской тюрьмы против требования о «признании», какое предъявлялось мне 3-м отделом.  

Я считаю, что мой арест изображал или диверсионным актом, или же был подсказан людами, капля кумекавшими в обстановке подпольной агентурной работы. Поэтому вопросы 3-го отдела маялись неопределенностью и метафизичностью.  

Мне болтали, что полиция безбрежно господствует над невозвращенцами, а следовательно, я, будто невозвращенец, должен был быть в абсолютной подвластности от полиции…

Меня спрашивали, почему я не был выслан из Германии в то времена, будто иные работники подвергались высылке. Я останавливался в тупике перед этими спросами.  Ведь неуловимость изображает основой подполья. Ведь сохранить себя и людей изображает основной задачей лазутчика. Ведь крах не изображает позитивным качеством...

Агент не рыбарь, какой забрасывает невод и другое предоставляет судьбине. Агент должен уметь комбинировать, лавировать, перестраивать работу и менять методы…

Оперативную работу я вел методически, со всей осторожностью и осмотрительность. Всякий шаг был рассчитан, всякая ляпсус учтена…»

Куратор Паулюса

«Тов. Берия. Сов. Доверительно.

Рапорт

В целях установления связи с агентом «Август» прошу вашего распоряжения о командировке в Эстонию Парпарова Федора Карповича.

22 июля 1940 г.

Зам. шефа 5 отдела НКВД Судоплатов»

–​ Первым делом Федор Карпович попытался восстановить связь с Августой?

– Ага, и материалы об этом свидетельствуют. Сам он подготовил документ, где разрисовал, что будет говорить Августе:

«Сов. Доверительно. 

Основные вопросы беседы при первом свидании с «Август», обосновывающие приключившийся интервал в их связи.

1. С 1 апреля 1938 года отъехал в Китай, откуда не мог выбиться в течение 2-х лет.

2. Приехал в Москву в апреле 1940-го

3. Было встречено решение иного работника не посылать к ней, а ждать моего возвращения...»   

–​ Про Августу можно было бы еще бессчетно говорить… Однако в годы войны Парпаров неприкрыто занимался и иными задачами. 

– Ага. В октябре 1941 года, после недолгого пребывания в рядах знаменитого ОМСБОН, последовала командировка по конспиративной линии в Швейцарию сквозь Иран для восстановления законсервированных из-за войны контактов, в том числе в соседней Франции. Любопытный момент: накануне он закончил тренировочный парашютный скачок, кумекал, его будут забрасывать за фронт. Однако папа не поверил, что в Швейцарии этот опыт деду сгодится. И очутился лев: Федор Карпович отправился туда всегдашним аэропланом из Ирана. Своего рода рейс из кинофильма «Тегеран-43», однако в возвратном течении. С другой стороны, в одном из рассекреченных документов упоминается служба Парпарова-старшего в рядах 4-го управления НКГБ, какое возглавлял легендарный Павел Судоплатов. Вероятно, эта безвестная страница его биографии еще ждет своего исследователя.

Все, что, вероятно, не реализовал Федор Карпович на открытом либо затаенном фронте борьбы с нацизмом, с лихвой нагнал его сын Изнаночен. Он не всего переводил допросы немецких военнопленных в штабах фронтов и армий, однако и участвовал в боевых действиях(и в Сталинградской битве). 

Символично, что отец и дед встретились на Нюрнбергском процессе.

–​ Расскажите, будто это было?

– На Нюрнбергском процессе мой папа был военным переводчиком в составе советской делегации. А дед после пленения фельдмаршала Паулюса стал его «куратором» будто предбудущего величавого свидетеля. Ветеранская газета «Самарские чекисты» опубликовала занимательный материал о «разговорах», какие с немецким полководцем вела разведчица и переводчица родом из Самары, 24-летняя Марина Кирина. И вкалывала она не одна. Вкупе с ней упомянут не кто другой, будто полковник Парпаров Федор Карпович. Уже летом 1943 года Паулюс вступает в национальный антифашистский комитет «Безвозбранная Германия». Руководство гитлеровского рейха, натурально, осведомило о пленении фельдмаршала, однако всячески прятало это от армии и от народа. Его появление в 1946 году на Нюрнбергском трибунале над основными нацистскими злоумышленниками стало вселенский сенсацией. Свидетель, какого сопутствовал Парпаров, предназначавшийся тогда в Основном управлении НКВД СССР по военнопленным и интернированным(ГУПВИ), преподнес на процессе сенсацию, рассказав, что план нападения на СССР, в разработке какого он непосредственно участвовал, был готов уже к ноябрю 1940 года. Таковским образом, версия защиты о якобы «предупреждающем ударе» Германии с треском лопнула.

…И вот отец и сын Парпаровы встретились в коридоре здания. Будто отец вспоминал – на одно лишь миг их взгляды пересеклись, и все. Водиться они не владели лева. Однако всего в той конкретной ситуации – иначе не было бы рукописи Льва Парпарова.