Кабинет. Приемная. «Шить умеешь?»

Огромное величавое дом Верховного суда на Поварской улице запустело с уходом «главного судьи страны» Вячеслава Лебедева. Будто, сотрудники до сих пор не могут привыкнуть, что он вяще не ворвется сюда своей стремительной поступью, не последует к кабинету.

Сам кабинет закрыт, опечатан. Однако секретарь Юлия Анатольевна на посту, будто и прежде.

«Чай с баранками?Или кофе с конфетами?»

Помню, секретарь век выканючивала оставить по возможности вещи в приемной, прежде чем миновать туда. Однажды за это на нее даже пожаловалась Лебедеву председатель одного из судов.

Кабинет у основного судьи необычной архитектуры. Он с большенный библиотекой, какая располагается на втором этаже, куда ведет винтообразная лестница. Просторный, с большущими окнами. Будто, тут воздух свободы. Собственно, безвозбранно и ощущали здесь себя гости Вячеслава Лебедева, среди которых были самые неодинаковые люд. Помню, в начальный один я влетела сюда лет 15 назад. В ту пору я катала громогласные расследования, какие капля кому из чиновников нравились. Были среди этих материалов и те, что касались деятельности судов. Настолько вот Лебедев за них… поблагодарил(взговорил тогда, что благодаря этим текстам имеет зрелище о том, что происходит). Мы выпивали чай с баранками и абсолютно естественно беседовали. Не знаю, мог ли еще некто из главных судей быть настолько доступен. Однако аккуратно знаменито — в его кабинете кого всего не было помимо судей: спортсмены, актеры, художники, поэты… И ни с кем он не беседовал «сверху вниз». Был внимателен к каждому.

Свидетель итого этого — Юлия Анатольевна, какая была с ним все заключительные годы. Вспоминает, будто он ее взял в приемную. «Я вкалывала в дружком подразделении. И вот столкнулась с ним в коридоре, одетая во все белокипенное и с долгими разболтанными волосами. Он спрашивает: «А почему в белокипенном?» Я не растерялась: «А почему бы и нет?!» И вот он запомнил меня, а когда пункт секретаря стало свободным, попросил занять его. Он боготворил тех, у кого есть свое взгляд. И не боготворил, когда оправдываются. Я не оправдывалась ввек. Если грешна, то настолько и болтала. Важнее получу «разгон», зато он впоследствии остынет».

Лебедев приходил на работу гладко в 9.00 и не боготворил, когда некто опаздывал. Уходить тоже норовил вовремя и спрашивал этого от подчиненных, потому что находил — если некто задерживается, то, значит, не справляется с работой.

Юлия Анатольевна аккуратно не из таких. С утра до повечера она отвечала на зазвонисты, на дружком гробе провода век выканючивали(временами спрашивали)соединить с председателем ВС. Она научилась отвечать максимально политично. А впоследствии со списком фамилий выступала в кабинет. Однако были моменты, когда нарушить уединение основного судьи страны можно было всего в случае зазвониста президента. Это когда Лебедев декламировал или когда отдыхал.

Коридор Верховного суда. Фото: предоставлено верховным судом
«Однажды забежала, вижу, стоят его башмаки, а самого нет!Оказалось, он разулся, чтобы в библиотеке достать книгу с верхней полки».

В кабинете есть горница роздыха, где стоит шкаф с костюмами. Был случай, когда Лебедев залил чем-то белую рубашку, а иной не оказалось. Юлия Анатольевна ее бойко постирала и высушила феном. Однажды председатель осведомился: «Ты же шить умеешь?Пришей вот пуговицу». Пришила. Еще мог поинтересоваться, все ли в распорядке с одежей и прической перед поездкой.

«Он вообще глядел трепетно к одеже. Болтал, что в 60-е годы был стилягой. Яркие пиджаки, брюки-клеш. Мама шила ему какие-то моднейшие костюмы…»

Лебедев в те годы занимался на вечернем отделении юрфака в Московском государственном университете, куда поступить было очень бедственно. К тому же надобна была трудовая практика. И он год вкалывал на заводе, был КИП-специалистом(система, какая регулирует давление). В студенческие годы Вячеслав Лебедев всякий вечер приходил к памятнику Маяковскому на одноименной площади. Там поэты-шестидесятники(в числе которых был Андрей Вознесенский)декламировали стихи.

Лебедев с какой-то теплотой и особым наитием повествовал об этой атмосфере. Он вообще очень боготворил Москву. Вспоминал, что было пункт на улице Горького, какое не запорошило до поздней ночи. И вот он с дружками там прогуливался... И декламировал газеты.

Может, в том числе поэтому всякое утро в Верховном суде начиналось с обзора прессы. Я была свидетелем нескольких сценок.

«Вячеслав Михайлович, добросердечное утро!»

«Добросердечное утро. Что пишут о нас?»

«Верховный суд критикует высокопоставленный чиновник».

«А что ему надобно?»

«Я не знаю, что ему надобно, однако у него пять высших образований».

«А среднее есть?»

И настолько чуть ли не 24 часа в сутки, нон-стопом, он подсмеивался. Диапазон этого юмора был очень большенный.

Кабинет Лебедева с той самой лестницей. Слева вправо: знаменитый хоккеист Александр Якушев, Вячеслав Лебедев
и начальный заместитель основного редактора «МК» Петр Спектор. Фото: предоставлено верховным судом
Пресс-центр. «Чем прокурор выдается от мухи?»

Возле с кабинетом председателя располагается помещение, где сидят помощники и ответственные за связь со СМИ. Вячеслав Михайлович сюда сам беспрерывно заглядывал. И всякий один подсмеивался. Вообще повторить его шутки очень сложно, потому что тут величав сам контекст, мимика, движения. Скажу всего — это век звучало очень забавно и очень по-доброму.

Лебедев глядел к журналистам с невообразимым почтением. Он взаправду находил прессу четвертой ветвью власти. Как-то осведомился: «Чем прокурор похож на муху?» И сам же откликнулся: «И того и иного можно пришлепнуть газетой».

И это не попросту разговоры. Поскольку в 90-е годы взаимоотношения власти с прессой таскали характер стихийный, то в начале 2000-х Верховный суд это упорядочил, причем в пользу СМИ. Было несколько знаковых постановлений пленума ВС. Одно из них, встреченное в 2010 году, касалось диспутов с участием оружий массовой информации.

«Это попросту апофеоз благородного доверительного взаимоотношения к СМИ будто к четвертой власти и журналистам будто представителям интересов общества!Постановление отвечало самым авангардным интернациональным стандартам!» — настолько отозвался о нем один-одинехонек из легендарных советских и российских юристов.

И второе — это постановление о применении 262-го федерального закона.

Это закон об обеспечении доступа к информации о деятельности судов. И собственно сам этот закон был инициирован Верховным судом. Там прописывается неизбежная публикация судебных актов в Интернете. Это был прорыв. В условиях, когда судебная система рассматривает по 40 миллионов девал в год, это очень величаво.

Журналисты и юристы необычно благодарят Лебедева за постановления пленума о делах по защите чести и совершенства. К слову, опираясь в том числе на него, «МК» выиграл линия знаковых девал(когда иски к газете подавали публичные люд — чиновники, депутаты и т.д.).

В силу специфики своей работы пресс-секретарь пробовал оградить Вячеслава Михайловича от каких-то дополнительных эмоций(бывает ведь, что журналисты задают некорректные вопросы). А Лебедев век одергивал его и болтал — пусть спрашивают то, что считают надобно. У него не было лимитов и ограничений. Он не дрожал никаких спросов. Никаких вообще.

При Лебедеве Верховный суд взаправду стал максимально доступен для журналистов(говорю это будто человек, какой бессчетно лет чуть ли не всякий день приходил в ВС и катал о тех делах, какие там рассматриваются). Он звал нас на «круглые столы», вводил в неодинаковые работники группы по обсуждению открытости судов и судопроизводства. И беспорочно признаюсь, Лебедев был тем самым людом, какой натолкнул на мысль: журналист — потенциальный или реальный правозащитник.

С Диего Марадоной. Фото: предоставлено верховным судом
Зал президиума. Коридоры. «Уходя, тушите свет»

В Верховном суде, будто, все напоминает о Лебедеве. Все гостинцы, какие ему когда бы то ни было даровали, расставлены в витринах в коридорах ВС. А там есть вещи взаправду уникальные — выполненные в едином экземпляре фигурки Фемиды, часы из кости мамонта… Брать гостинцы судье не надеется, однако если их привозит иноземная делегация или вручают представители органов власти, то они попадают в мини-музей.

Лебедев глядел к зданию Верховного суда будто рачительный хозяин. И гуще итого спрашивал про свет(работники ВС до сих пор не понимают — это он настолько юморил или всерьез). Всегдашняя подмостки. «Ты где был?» — спрашивает Вячеслав Михайлович у сотрудника. «По делам уходил». — «А свет почему не погасил?» Однажды говорит: «А почему все лампы в коридоре горят?Вручайте сквозь одну включать».

Когда из зала президиума вылезали, он оглядывался со словами: «Свет выключите». А еще не боготворил, когда двери открыты и когда некто хлопает дверью. Болтал, что дверью хлопать невозможно, настолько, по его словам, «только колхозники делают».

Зал президиума — это то пункт, где председатель случался гуще итого. Сколько знаковых для страны документов тут было встречено!

— У него был безумец потенциал, колоссальный авторитет среди юридического сословия, — говорит один-одинехонек из известных судей. — Почитается, что невозможно быть специалистом и в административном праве, и в уголовном, и в трудовом, знать все детали. Однако Лебедев осведомил фундаментальные основы лева на глубинном уровне и потому бойко кумекал в любой теме. Председатели Верховных судов многих местностей(в том числе Китая, Индии)относились к нему будто к гуру.

То, что он сделал для гуманизации российского уголовного законодательства, сложно переоценить. Почему?Потому что, когда я опамятовался работать в 2001 году, у нас в местах лишения свободы находилось более миллиона человек. Лебедев бы меня поправил: «Граждан». Он век болтал, что граждан, не человек. Он ведь юрист и потому очень трепетно глядел к формулировкам. Когда писались какие-то тексты, они выверялись «до микрона». Не допускались формулировки, какие могли иметь двойное толкование с точки зрения лева. Это таковая в важнецком резоне слова профессиональная деформация. Впопад, ему Михаил Горбачев предложил в свое времена стать генеральным прокурором, а он отказался. И аргумент был подобный: «Я — судья. Я ментально судья. Судья не может быть прокурором, не может поддерживать обвинение. Он должен быть нелицеприятным арбитром».

Из своих последних девал Лебедев дробно вспоминал девало по реабилитации царской семьи. Для этого детальнейшим образом исследовал архивы, документы, запрашивал девала, доказательства свидетелей, мемуарную литературу. И в последнем итоге опамятовался к заключению, что с точки зрения лева реабилитировать царскую семью жизненно необходимо. Поясню. Там весь вопрос упирался в то, было ли решение органов государственной власти о расстреле царской семьи. Потому что если это «местное творчество», субъекта опамятовались бандиты и кого-то расстреляли без решения органов власти, то исключается возможность дальнейшей реабилитации. Реабилитировать можно всего того, к кому применена мера репрессии по решению государственной власти. И вот что было в этом случае. Был приговор совета депутатов. И он был наименован во всех документах собственно вердиктом. И одним из ключевых аргументов в поддержку того, что это было собственно сделано по решению органов власти, стало то, что этот приговор был брошен в могуществе ВЦИК. Причем в тот стадия, когда ВЦИК была награждена полномочиями судебного органа. Ему было предоставлено лево в конституционном распорядке пересматривать решения, встреченные нижестоящими органами. Он постановил оставить этот приговор в могуществе. Тем самым длиннейшая власть санкционировала и признала верным решение совета. И вдруг подтвердила, что решение совета было. Иначе что они бросили в могуществе?Кроме того, этот вопрос рассматривался на заседании Совета народных комиссаров, какой постановил признать верным приговор. Ленин персонально высказался, что это было верное решение.

Вообще сквозь ВС миновало огромное численность знаковых реабилитационных девал. Обо всех них мы катали в «МК», и всякий один таковские вердикты были доказательством — край стала иной и исправляет ветхие адовы оплошки.

Лебедев был ревностным поборником самостоятельности судебной системы. Когда возникали какие-то попытки либо сократить заработную плату судьям, либо вовлечь судей в какую-то политическую дискуссию, он отстаивал интересы судебной системы будто раздельного явления. И добился колоссальных итогов. Например, российская судебная система имеет лево законодательной инициативы. В подавляющем большинстве европейских местностей судьи подобный возможности не имеют. Лебедев добился принятия Кодекса административного судопроизводства, какой вяще 13 лет пылился в Законодательном собрании. У многих местностей нет возможности гражданину судиться с властью. А у нас есть, и надобно сказать, что результаты и статистика свидетельствуют о том, что граждане гуще выигрывают. Это существенным образом влияет на репутацию суда будто института.

Лебедев длительно выступал с идеей уголовного грешка, какой настолько и не был внедрен. Он глядел к категории людей, какие не рефлексируют, а домогаются итога. У нас в стороне рассматривается в год 39 миллионов девал. Для образца, в Китае 34 миллиона девал при колоссальной разнице народонаселения не в нашу пользу. Это доказательство того, что суду будто институту в позволении конфликтов неодинакового уровня доверяют.

С Александром Ширвиндтом. Фото: предоставлено верховным судом
Театрал, боксер, болельщик. «Отворился — получи»

Говорить о конкретных делах, постановлениях пленума и обзорах судебной практики можно нескончаемо. Их ведь было тысячи!Уверена, о деятельности Лебедева в этом резоне на посту председателя ВС напишут ученые. А вот о его человеческих качествах стоит рассказать сейчас.

Во-первых, Лебедев был театралом. Он глянцевито осведомил репертуар. Ему периодически названивали директора и художественные шефы театров. Со многими он дружил. Александр Ширвиндт, Галина Волчек(она, впопад, жительствовала в доме по соседству со зданием ВС), Геннадий Хазанов дробно приходили в Верховный суд.

Общались они настолько, будто вкупе вымахали или в школе учились. И будто будто они всего вчера расстались и ныне опять вкупе.

Во-вторых, он был завзятым болельщиком, блещущим спецем и футбола, и хоккея. С ним можно было часами об этом говорить, и он помнил имена всех известных игроков. Сам валялся за московское «Торпедо».

Боготворил говорить о Валентине Иванове и Станиславе Черчесове, с какими дружил. Об Эдуарде Стрельцове, какой в свое времена влетел под уголовное гонение. Вячеслав Михайлович очень детально изучил его девало. Он предпринимал попытки не то чтобы реабилитировать Стрельцова, однако понять, разобраться, что было на самом деле.

Однажды в аэроплане(летел в очередную командировку)Лебедев невзначай познакомился с Диего Марадоной. И он пригласил его в гости, в Верховный суд. Марадона взговорил: мол, я к вам приеду. И приехал!В актовом зале встречался с судьями. Впоследствии была автограф-сессия. С Лебедевым они проложили какое-то нечеловеческое численность времени в кабинете.

А если говорить о хоккее, то Лебедев неоднократно принимал хоккеистов. С Павлом Буре и Александром Якушевым был в очень теплых отношениях. Даже с теми, с кем он не водился, все времена передавал сквозь меня привет. Очень боготворил спорт.

В-третьих, Лебедев был боксером, кандидатом в мастера спорта. Он занимался в секции бокса в Филях(родился и жительствовал в этом районе). Со многими боксерами был индивидуально знаком. Встречался. Помогал чем мог.

Он даже по ментальности, психологии своей был боксером. Как-то ему рассказали про то, будто человек выступил публично, нес, извините, какую-то чушь, ну и получил в ответ визгливые высказывания. Лебедев на это взговорил: «Все верно. Отворился — получи».

Лебедев сам мог «добить» человека, какой «пропустил удар». В важнецком резоне слова «добить» — аргументами.

Председатель Верховного суда, будто я уже болтала, боготворил читать литературу. Однако вот стоит детальнее рассказать — какую. Взаправдашний книгочей, он обожал классику, находил, что в классических произведениях вздымаются все фундаментальные вопросы жизни человечества. Его боготворимыми созданиями, судя по количеству цитат, какие настолько или иначе от него звучали, были «Золотой теленок» и «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова.

Занимательно, что Лебедев до заключительного водился со своей учительницей по литературе(она, будто говорят, его пережила).

Ну и не могу не сказать, что одной из последних книжек, которую Лебедев декламировал, была книжка про самые громогласные уголовные девала СССР — результат совместного проекта «МК» и Судебного департамента при Верховном суде РФ.

Он, впопад, не дрожал ввек людей даже излишне содержательных, избыточно умных. Его, наоборот, это прельщало, расширяло. Ему было занимательно водиться с людами, какие в какой-то ветви могли вяще знать.

«Главнейший судья страны» очень боготворил джаз. Он беспрерывно внимал радио, какое его транслирует, в машине. А еще он был саксофонистом — сам выступал на саксофоне. Делал его этому один-одинехонек из известных саксофонистов. Вообще с музыкантами Лебедев тоже дружил. Например, с Игорем Бутманом. Он неоднократно ездил сюда с саксофоном. Очень ближний дружок — Игорь Крутой. Они собственно дружили.

Лебедев еще с советских времен ходил 31 декабря в баню. Однажды при нем какой-то генерал стал ругаться, спрашивая пропустить его без очередности. А его не впустили, и Лебедев очень это оценил: «В бане все равны».

Лебедев сам был порядочным людом — и боготворил таких же.

— Если человек, не дай господь, взговорил не то, что есть на самом деле, то есть слукавил, соврал — все, он для него умер, — вспоминает один-одинехонек из сотрудников Верховного суда. — Он попросту переставал с ним водиться. Не боготворил тех, кто в бельма говорит одно, за бельма иное. Подлецов он ощущал нутром и мог даже отказать таковским в приеме(какую бы они должность ни занимали). И наоборот, если человек порядочный, то двери его кабинета были открыты. Вячеслав Михайлович очень почитал внутренние совершенства, сформированные людом. Собственно сформированные. Он это очень длинно ценил.