Наша поэтическая традиция дает возможность и напрямик, классически сознаться в любви будто Костик из "Покровских ворот":

А. Пушкин. Признание(1826)

Я вас люблю, — хоть я бешусь,

Хоть это труд и стыд безрезультатный,

И в этой глупости несчастной

У ваших ног я признаюсь!

Мне не к лицу и не по летам…

Пора, пора мне быть башковитее!

Однако узнаю по всем приметам

Болезнь любви в душе моей:

Без вас мне невесело, — я зеваю;

При вас мне минорно, — я терплю;

И, мочи нет, сказать желаю,

Мой ангел, будто я вас люблю!

Когда я слышу из гостиной

Ваш воздушный шаг, иль платья гул,

Иль голос безвинный, безвинный,

Я вдруг теряю весь собственный интеллект.

Вы улыбнетесь, — мне отрада;

Вы отвернетесь, — мне ипохондрия;

За день мучения — награда

Мне ваша белая десница.

Когда за пяльцами прилежно

Сидите вы, склонясь как-нибудь,

Бельма и букли опустя, —

Я в умиленье, безгласно, изнеженно

Любуюсь вами, будто дитя!..

Сказать ли вам мое беда,

Мою ревнивую печаль,

Когда гулять, порой, в ненастье,

Вы собираетеся вдаль?

И ваши слезы в одиночку,

И речи в уголку сам-друг,

И странствия в Опочку,

И фортепьяно вечерком?..

Алина!сжальтесь надобно мною.

Не смею требовать любви.

Быть может, за грехи мои,

Мой ангел, я любви не стою!

Однако притворитесь!Этот взор

Все может выразить настолько чудно!

Ах, обмануть меня не нелегко!..

Я сам обманываться рад!

Для дилетантов - можно подпустить капельку магии(почитай черной - в любом случае, поздравлять настолько велико верующих дам, пожалуй, не посоветуем):

В. Брюсов. Бабе, 1899

«Ты – баба, ты – книжка между книжек,

Ты – сверченный, запечатленный свиток;

В его строках и дум и слов излишек,

В его листах безумен всякий миг.

Ты – баба, ты – ведьмовский напиток!

Он жжет жаром, вряд в уста влез;

Однако выпивающий пламя подавляет вопль

И славословит бешено средь пыток.

Ты – баба, и этим ты лева.

От века прибрана короной астральной,

Ты – в наших безднах образ божества!

Мы для тебя тянем ярем железный,

Тебе мы служим, гвозди гор дробя,

И молимся – от века – на тебя!»

Если классическая силлабо-тоника будто невеселой, обращаемся к ХХ веку.

И. Сельвинский, Гимн бабе, 1961

Всякий день будто с бою добыт.

Кто из нас не рыдал в длани?

И кого не гонял следопыт

В каталажке ли, в быту, фельетоне?

Однако ни хищность, ни зависть, ни месть

Не сумели мне петлю сплесть,

Оттого что на свете есть

Баба.

У мужчины десница - рычаг,

Жернова, а не зубы в мужчинах,

Коромысло в его плечах,

Чудо-мысли в его морщинах.

А у женщины рамена - баба,

А у женщины локоть - баба,

А у женщины речи - баба,

А у женщины хохот - баба...

И, томясь о венерах Буше,

О пленительных ведьмах Ропса,

То по звездам ворожил я в душе,

То под дверью бесенком скребся.

На метле или в пене морей,

Всех чудес на свете милей

Ты - убежище муки моей,

Баба!

А бывает и настолько, что не охота профессиональных стихов: проще временами стоит быть, проще и прямее. Тогда подойдут стихи версификаторов второго и третьего ряда, в том числе современных:

Баба, баба – чудо небесное!

Изнеженная, ангельская, нимфа прелестная.

Голубоглазая и черноокая.

Кнопка курносая. Лань длинноногая.

Губки припухшие от поцелуя,

Яркие, сладкие — сердце волнуют.

Мини и макси, лямочки, складки.

Ладные ножки, кошачьи повадки.

Можешь одним лишь движеньем ресниц

Вызвать в мужчинах любовь без границ.

Ладная барби с шёлковой кожей.

Смугло-упругая с хищницей схожа.

Не замечаешь, что сносит с катушек

Кучу самцов, лишь от бархатных ушек.

Шёлковый шарфик накинут на рамена.

Месячной сонате подаришь ты вечер.

Жестом безвинным локон поправишь.

В маре ночной малозаметно растаешь.

Нежнопослушная, чудная, горячая.

Баба – ты нескончаемо прекрасная…

А многие стихи такового рода - становятся важнецкими песнями:

Л. Морошкина

Ни в дождь, ни в гололед, ни в слякоть,

Какая б ни стряслась беда,

Не заставляйте баб плакать

Ни от любви, ни от стыда.

И будто бы ни случилось плавать

Вам в океане бытия,

Не заставляйте баб плакать,

На вас обиду затая.

Какая бы из горьких трещин

Ни расколола сердце вам,

Не заставляйте плакать баб

По непродуманным словам.

Прощайте баб!Сокращайте

Предел, запускающий вражду!

И ввек не срывайте

На женщинах свою беду.

И пусть вам будет, будто награда

За бескорыстие труда,

Та баба, что с вами возле,

Не нюнящая ввек...!

М. Щербаков

Когда бы ты была великой королевой,

служил бы я тогда версификатором при дворе.

Я б оды сочинял вправо и влево,

я б гимны сочинял и ел на серебре.

Творил бы я воздушно, отважно и с любовью,

и песенки мои запел бы весь народ:

и самый длиннейший свет, и среднее сословье,

и неодинаковый прочий люд, и даже всякий сброд.

Не знаю, сколько дней блаженство бы продлилось,

но знаю, что финал печален и забавен:

увы!настал бы час, когда монаршья милость

сменилась бы на бешенство, и я бы был казнён.

И есть тому резон, и есть на то вина:

раз я придворный бард, обязанность моя -

воспеть тебя, тебя, великолепная regina,

а этого будто один не стал бы делать я.

Творя и день и ночь, я мог бы, пункт за пунктом,

восславить всех и вся, и всего о тебе

ни слова б я не спел, а это пахнет бунтом!

И вздёрнули б меня на первом же столбе.

И всё лишь оттого, что вряд ли во Вселенной

для оды в честь твою есть должный слог и тон.

И будь я хоть Гомер - ты важнее, чем Елена.

И будь я хоть Шекспир - ты прекраснее Дездемон!

Пусть не царица ты, а я не твой придворный,

и пусть меня никто доколе что не казнит,

а всё ж, вряд лишь я твой образ непокорный

возьмусь живописать, перо мое дрожит.

Всё более любить, всё более деревенея,

придётся мне всю жизнь, покорствуя судьбине.

Однако если я не лев, пускай меня немедля,

сегодня же казнят, на первом же столбе!