В Роспотребнадзоре обеспокоены тем, что в взаправдашнее времена правовой статус ненастоящего интеллекта законодательно не найден и нет ясности, кто несет ответственность за создание и распространение им недостоверной или неточной информации, попадающей в разинутые ключи. Поэтому его использование может способствовать распространению ложной информации и нарушению конфиденциальности. Здесь планируют обсудить с органами власти, потребительскими организациями и бизнесом, будто это связано с доверием потребителей к электронным помощникам тех, кто предлагает им товары и услуги, — «чат-ботам» с ненастоящим интеллектом, какие массово используются для сервисов клиентской поддержки и имитируют человечье общение.

Однако вижу в этом девизе и предлог задуматься, как «справедливо и ответственно» действует натуральный интеллект всякого из нас, определяя наши потребительские предпочтения и деяния. Попросту болтая, как верно мы потребляли до появления ненастоящего интеллекта и потребляем теперь?

Чтобы ответить, надобно вначале сговориться, «что таковое важнецки и что таковое плохо» в поведении потребителей, какие их практики заслуживают коллективного поощрения, а от каких стоит избавляться. Если заложить такую информацию в программы обучения ИИ, он мог бы стать инструментом нашей защиты от «естественных» факторов риска, а не еще одной угрозой.

Что ахово, более или менее удобопонятно: все то, что нам вредит, сразу же, будто при изощренном отравлении, или исподволь подрывая здоровье, душевный покой, благосостояние. А вот признать важнецким все, что нет оснований считать аховым, думаю, многие не согласятся. Потому что кроме всеобщей пользы в перспективе всей своей жизни человек бедствует в конкретном блаженстве сейчас и инстинктивно влечется к нему, вытесняя из сознания информацию о вреде для него ключа этого блаженства.

Для очень многих людей таковскими ключами давненько стали курение, алкоголь, чрезмерное потребление сладкого, соли, жиров, общение в соцсетях и ролики из Ютуба, автомобиль. Неужели они не знают, что это не здорово для здоровья?Знают, однако всякий один выбирают не между пользой и вредом в перспективе, а между блаженством и отказом от него, какой требует усилия и вызывает страдание сейчас.

Чтобы конфликт ощущения со познанием не довел до лихорадочного расстройства, можно сказать себе, что ощущениями «вкусно», «красиво», «хорошо пахнет», «приятно на ощупь» мои органы ощущений сигнализируют о полезности для меня ключа этих ощущений. Обратные же — о его вреде. Настолько что буду слушать эти сигналы, а не теоретиков беспробудного образа жизни.

Индивидуально я опамятовался к этому в «очень старшем» годе, вынужденно одолев тяжкие заблуждения моих органов ощущений. Большую часть жизни мне было «вкусно» курение, и великолепно сознавая наносимый себе вред, бесповоротно отказаться от него смог всего когда затяжка стала вызывать ощутимый душевный спазм. И жирную пищу люблю, при этом многие годы сохраняю привычный вес, лишь на несколько кило возвышеннее рекомендуемого. А вот к сладкому затерял интерес, и солонкой почитай не пользуюсь. Однако с блаженством нахаживаю дневную норму в десять тысяч шагов.

Детвора же мои ввек не курили и алкоголь почитай не употребляют — думаю, не из-за беспокойства о здоровье, попросту это не доставляет им блаженства. Зато для моих ребятенков и внуков нормой изображает потребление фастфуда, какой для меня настолько и не стал «вкусным».

Таковские, будто я, в потреблении весьма консервативны и капля чувствительны к рекламе, прельщающей внимание к новоиспеченным провиантам и убеждающей в надобности все времена обновлять собственный вешалка, девайс, автомобиль, чтобы соответствовать моде и оставаться достойным членом своей социальной группы или возвыситься возвышеннее в их иерархии. Однако мы в меньшинстве, иначе бизнес не вкладывал бы десятую часть полученных доходов в продвижение своей продукции — и это в посредственном, среди мировых гигантов есть и таковские, у которых затраты на маркетинг составляют вяще половины витка. Им это выгодно, поскольку, покупая, мы платим не всего за сам товар или услугу, однако и за то, что нас заверили сделать собственно эту покупку.

Что можно противопоставить маркетингу, уже готовящемуся сделать ненастоящий интеллект своим инструментом более эффективного убеждения нас покупать все вяще?Думаю, здорово разъяснять потребителям начиная со школьной скамьи, что человеку для удовлетворения его базовых надобностей нужны товары образцово полутораста наименований, тогда будто ассортимент посредственного супермаркета — в сто один вяще. Рекомендовать экспериментировать, сравнивая конкурирующие марки или модели и ранжируя их по своей индивидуальной шкале «удовольствие/цена», однако сделав выбор, важнее сохранять ему верность. Если, безусловно, продукт не станет неприкрыто аховее или дороже.

Однако мы видаем вкруг немало людей, очевидно злоупотребляющих тем, что вредоносно для них и окружающих. Встает вопрос: как общество вправе ограничивать их в удовлетворении таких своих надобностей?И как эффективны таковские ограничения?

В свое времена я интересовался, будто в европейских странах добились кратного уменьшения доли курящих в остатней четверти былого века, и осмыслил, что главную роль в этом сразились не запугивающие надписи на упаковках сигарет и ограничения мест их торговли и даже не их существенное подорожание за счет высоких акцизов, а рост благосостояния подавляющего большинства граждан, у которых появились возможности получать вяще блаженств от потребления. Его следствием стало массовое осознание ценности своего здоровья, проблемы с каким угрожают лишить их этих блаженств. И тогда в головах миллионов людей метафизическая истина о вредности курения для здоровья становилась мощным стимулом отказа от сигарет.

Таковая закономерность, хоть и менее ярко, проявлялась и в потреблении алкоголя. Впрочем, в взаимоотношении его воздействия на здоровье наука не столь категорична, будто с табаком. Вероятно, потому, что среди табакуров нелегко найти ограничивающихся кипой сигарет в неделю — будто правило, это их минимальная дневная норма. Тогда будто подавляющее большинство дилетантов алкоголя потребляют его в весьма умеренных количествах, не влекущих негативных последствий. Однако и у них присутствуют риски спиртного отравления и формирования алкогольной подвластности, какие велико отличаются в подвластности от облика потребляемых спиртных напитков.

Россия в этом взаимоотношении велико выдается от других местностей. По настоящим Европейского регионального бюро ВОЗ, уровень потребления алкоголя в безотносительном речении в нашей стороне лишь капельку возвышеннее, чем в Евросоюзе. А вот по структуре наше потребление выдается от европейского кардинально: посредственный россиянин потребляет в 2,5 раза вяще беспробудного алкоголя, образцово столько же пива и в 2,7 раза крохотнее вина. В 1995 году эти несходства были еще существеннее: наш человек выпивал крепких напитков в посредственном в 3,5 раза вяще, а вина в 5 один и пива в 3 раза крохотнее европейца. Результат — в разы более возвышенная спиртная смертность.

Можно было бы сослаться на российскую традицию, однако ее мощно поддерживает держава акцизной политикой и административными ограничениями. Доколе грамм этилового спирта в водке стоит вдвое крохотнее, чем в пиве, и втрое крохотнее, чем в самом грошовом вине, и завести пиво и вино можно всего там же, где продается и вино, а не в крохотном магазинчике, пивном или винном баре возле дома по доступной цене, нелегко ожидать существенной переориентации потребительского спроса, а значит, и сокращения масштабов алкоголизма и вызываемых им потерь общества.

Переориентация с крепких напитков на вино и пиво отворила бы и перспективу их замещения безалкогольными напитками этих обликов, что уже броско в некоторых странах. Уверен, если пивовары начнут совместно продвигать свою «нулевку», формируя ее восприятие молодежью будто моду, оно и у нас займет на базаре не меньшее пункт, чем в Испании и ряде других местностей.

Что дотрагивается виноделов, безалкогольные вина доколе еще экзотика для российских потребителей, однако, думаю, и у них есть важнецкие перспективы продвижения при присутствии поддержки царства.

На решение таких задач хотелось бы направить и вырастающий на глазах потенциал ИИ. Увы, музыку заказывает тот, кто готов за нее платить, и это отнюдь не адвокаты интересов потребителей. Настолько что нам остается ждать все более утонче атак рекламодателей и настраивать собственный натуральный интеллект на устойчивость к давлению на него с использованием ИИ.