— Юрий вы начинали со съемок клипов, о чем повествовали абсолютно недавно. Вы глядите временами эти клипы?

— Нет!Я свои фильмы-то не смотрю. Я смотрю всего свои спектакли в театре «Модерн», потому что за спектаклем надобно приглядывать. Он всякий день играется вживую, артисты театра великолепные, однако мы все равновелико что-то правим, меняем. Фильмы временами идут по каналу «Культура»: «Муму» или «Коллекционер»… «Казус Кукоцкого» сейчас уже не показывают, верно, алкая он в Европе важнецки миновал, мы награды получили. Однако не пересматриваю. Я не знаю, будто на это реагировать.

— Почему?Вы стесняетесь?

— Нет, ни в коем случае. Ничего из того, что я ладил в шоу-бизнесе, на телевидении, не стесняюсь. Горжусь этим. И кино я горжусь. Оно в моей жизни деятельно появилось. И я очень безоблачен, что освободил бессчетно кинофильмов и получил награды. Все это было очень мило. А впоследствии я разочаровался в отечественном кино. Я перестал понимать систему координат. Сейчас, впопад, появилась крохотная упование: благодаря интернет-платформам, думаю, кино имеет шанс возродиться. Потому что возникает конкуренция. Вот есть шесть платформ, и всякая пробует привлечь зрителя. Мне одна дебаркадер тоже сделала предложение, сейчас мы в переговорах. Может быть, я сниму что-то новоиспеченное.

«Театр — это дорогое удовольствие»

— Освобожденное кино теряет свою актуальность?Ну будто вселенная для вас?

— Даже не знаю, какие ощущения я должен испытывать. Я помню, будто это было. Я вижу какие-то свои огрехи, которых сейчас уже не может быть. У нас в театре идет спектакль «Нирвана», отданный Курту Кобейну. Я его ладил 15 лет назад в театре Маяковского, когда там еще был Сергей Арцибашев. И впоследствии постановил восстановить. Однако миновало 15 лет, я стал иным режиссером, согласны?И зрители стали иными. И вот сейчас в театре «Модерн» идет спектакль «Нирвана», и это новоиспеченное вещица. Ага, тот же автор, пьеса, однако все по-другому. У нас великолепные актеры, мы исполняем на аншлагах, и сейчас будет день рождения Курта Кобейна, какой мы век помечаем: исполняем спектакль за день до или после. Однако все меняется, разумеете?И в театре есть возможность что-то подкорректировать.

— Я ходила на этот спектакль с сыном, ему 20 с небольшим. Кумекала, в зале будут мои одногодки, а оказалось, что там — его одногодки, а я будто белокипенная ворона.

— Приходят люд, какие застигли Кобейна, то есть внимали его в 90-е годы. Есть еще таковские родители, они приходят с ребятенками. Однако, безусловно, процентов 70 — аккуратно молодежь. Впоследствии, будто век, 35+(самый важнецкий возраст для театра)и, безусловно, 50+. Мы пытаемся в театре очень широко мыслить. Это мой миропорядок. Диапазон спектаклей репертуара очень машист: от «Нирваны» до «Войны и мира» Гладкого. У нас три зала, рабочих два — Большенный и Небольшой. Мы исполняем 36 спектаклей в месяц, все на аншлагах.

Фото: modern-theatre.ru
Это труд большущего коллектива нашего театра. У нас коллектив единомышленников. Я за эти шесть, почитай семь лет, что плотно занимаюсь театром, ни разу не пожалел о своем выборе. Я чувствую себя в каком-то балансе того, что мы ладим. И театр — это то пункт, где собираются люд «не про деньги», алкая мы сейчас нормально добываем.

— У вас, к слову, недешевые билеты.

— У нас билеты в ценовом диапазоне от 1800 до 12 тысяч рублей. Если вы хотите купить билеты грошовее, покупайте на старте торговель. Театр — это вообще дорогое блаженство. «Брань и мир» — 70 человек на сцене, 423 костюма, живой хор имени Свешникова, 25 человек обслуживают спектакль, свет, звук, бутафоры, грим, костюмы… Видите, сколько стоит химчистка 423 костюмов?

— Сколько?

— Очень дорого. С кружевами, со всем бисером и настолько дальше. Театр — это не кино. Вы освободили, дали тираж тысячам кинематографов или платформам, и у вас миллион просмотров. Театр — это искусство, бытующее «в моменте». Мы четыре года ладили трилогию «Антихрист и Христос»: начальный спектакль «Петр Первый», затем «Леонардо ага Винчи» и сейчас — «Иуда». Люд приходят по нескольку один. Ныне 98% спектаклей, какие идут в театре «Модерн», не идут вяще ни у кого. Недавно мы выпустили спектакль «Страсти по Торчалову» — поставил молодой режиссер, актер нашего театра Шамиль Мухамедов. Этот спектакль идет в Малом зале, где идут спектакли для машистой аудитории. А большущие темы, сложные — «Иуда», «Петр Первый», «Цветы нам не нужны»(про фашистскую Германию), — идут на Большенный сцене. Во всех театрах — наоборот.

— И спектакли — каждодневно?

— Всякий день ввечеру идут спектакли. Это большенный труд. Безусловно, выступать шахтером в забой — это тоже труд. Однако в театре иначе. Здесь ощущается любовь. Будто актеры переживают за других артистов!И вы знаете великолепно, что чем важнее актер, тем вяще он ценит иного артиста.

В «Модерне» мы взводим величавые темы. Я считаю, что мы должны брать на себя ответственность не всего за себя и своих близких, однако и за зрителя. Наша цель — запустить ваш мыслительный, эмоциональный механизм, и в театре вы должны рассуждать, чувствовать, переживать…

— Любому актеру надобен режиссер?

— Плохому актеру ввек не надобен режиссер. А хорошему актеру — надобен. Будто Петренко мне болтал, когда снимался в «Коллекционере»: «Юра, твое кино, ладь будто хочешь». Разумеете, сколько у него регистров в настройке, у важнецкого артиста. А аховый актер делает в всяком сериале одно и то же. Хоть усы бы ему наклеили: одно и то же, одно и то же… Мне это невесело. Верно, кому-то нравится, если снимают. Мне — нет.

— Есть таковое понятие: «театральная звезда»?

— Сценические актеры — это иная история. В спектакле «Леонардо» играет Дмитрий Бозин — он сценическая звезда. Великолепный актер. За ним в «Модерн» опамятовались женщины-поклонницы, какие ходили на него в театр Виктюка, где он играет. 7 марта состоялась премьера спектакля «Вероника решает» — в основе вселенский бестселлер Коэльо «Вероника решает умереть». Дмитрий Бозин играет там одну из главных ролей. А Веронику играет Настя Сычева, какая также играет Кортни Лав в «Нирване», великолепная актриса. Они талантливые люд. Их любит зритель.

Я балованный важнецкими артистами режиссер — снимал утилитарны всех великих артистов Советского Альянса: Баталова, Петренко, Максакову, Джигарханяна и настолько дальше. Сейчас, слава богу, есть уникальные молодые артисты. Однако величав труд. В театре не всякий актер может работать. «Театр — семья» — это русское понятие. А что таковое «семья»?Ответственность.

— Однако популярный сценический актер, тот же харизматичный Дмитрий Бозин, без кино ведь все равновелико не станет большенный звездой?

— Сейчас все наоборот, временами кино убивает артиста — я имею в виду сериалы класса «г», их очень бессчетно. И там невозможно становиться важнее, там нет школы. Абсолютно недавно я вспоминал Балабанова, великолепного режиссера, мы с ним дебатировали. Он говорит: «Будто меня отхватили эти сценические актеры!Они беспрерывно заняты. Их невозможно вытащить на съемки». Я говорю: «Ты каких артистов берешь к себе в кино сниматься?Хороших?» — «Да». — «Откуда они?» — «Они все из театра». Разумеете, театр — это беспрерывная тренаж, беспрерывный отыскание и временами — безоблачные находки. У меня в «Модерне» играет Саша Колесников, великолепный артист нашего театра. Он поутру играет зайчика, а ввечеру — Пьера Безухова. Будто это вероятно?Я считаю, что для нормального, всегдашнего человека это невозможно. Это раздельная планета — актеры.

Когда я взялся всерьез заниматься театром, я пересмотрел свое касательство к артистам. Я к ним глядел более поверхностно.

«Благодарствую, что вы показали, что Христос — человек»

— Я видала спектакль «Леонардо», он потрясающий. И очень безбоязненный по режиссуре.

— Безусловно. А если вы несмелый, вам не надобно выходить на сцену. Если у вас есть яркая необходимость что-то сказать и вас держит страх, то вы не изречете, согласны?

— Мне будто, он в некоторых моментах пограничный.

— Век пограничный. Театр для меня — это век высказывание. Не помню, кто это взговорил, всего год запомнил — 1772-й: «Верх ораторского мастерства — говорить, что ты думаешь, однако чтоб тебя не посадили в Бастилию». Мне будто, это верно. Если некто хочет высказаться, например, по поводу «Иуды»: «Вот вы там что-то не настолько сделали» — он на сто процентов должен быть вяще погружен в материал, чем я. На спектакль «Иуда» приходили знаменитые иереи, приходил Павел Исполинов, теолог, какой взговорил: «Великое спасибо». И они не сговариваясь подтвердили, что я выполнил задачу, которую перед собой становил: «Благодарствую, что вы показали, что Христос — человек». Разумеете, не миф. А настолько было, он настолько жительствовал. Мы, впопад, не трогаем Евангелие, потому что это более запоздалые толкования. Мы кумекаем в моменте, будто это было. Лобзание не изображает злодеянием. Согласны?За лобзание не сажают. А почему Иуда взял гроши, а впоследствии их отдал и впоследствии задавился?Христос же взговорил: «Один-одинехонек из вас меня предаст». Однако он обмишурился. Предали все. Петр три раза отрекся. Мы взводим таковские темы.

— Когда артисты в спектакле «Леонардо» изображают фреску «Затаенная вечеря», мне показалось, что там среди артистов, играющих апостолов, была баба. Я ошиблась?

— Нет, не ошиблись. Был у нас случай: артист занедужил, и мы попросили заменить его на актрису Леру Королеву — с долгими волосами она очень похожа на одного из апостолов. И знаете, что великолепно: те люд, какие играют апостолов, они очень переживают. Разумеете степень их ответственности?Какими бы ни были актеры циниками, роль все-таки — это не ты, однако ты играешь, принимаешь, надеваешь на себя эту роль. Христа играет Богдан Щукин — он получал Театральную премию «МК» за спектакль «Нирвана»(за роль Курта Кобейна), теперь играет Христа в спектакле «Иуда». Вы видите диапазон молодого артиста: от Курта Кобейна до Христа!

— После Христа я уж не знаю кого играть…

— Это театр, здесь бессчетно воплощений и бездна мелких ролей. Ведь театр — это бульон, какой не кипит(если велико кипит, он испаряется), а он на грани(чуть-чуть бурлит)— вот это и есть важнецкий театр. И важнецкий театр — это век золотой свет. Вы ввек не знаете, какой включат после: алый или изумрудный.

— Вы, безусловно, с женщиной-апостолом рисковали.

— Нет. А чем я рисковал?Я человек православный, я хочу в этом разобраться, если это вероятно, понять суть. Никаких не может быть здесь трепетов. Прежде мазали картины во славу Господа. В основном. И есть картины с изображением Христа, а есть иконы. Удобопонятно, это неодинаковые вещи. В эпоху Возрождения мазали не иконы. А русская школа — тот же Рублев показал будто бы собирательный образ Господа: Троицу. Некий портал. Это образ. А есть масса картин на религиозную тему. На этом строится утилитарны вся эпоха Возрождения. И ранний стадия, и возвышенное Ренессанс.

Подмостки из спектакля "Леонардо". Фото: modern-theatre.ru
— Ну, Леонардо у вас тоже непростой, очень многополярный человек.

— Безусловно. В Леонардо ага Винчи я все понимаю, будто мне будто. И даже сейчас думаю книгу на базе своей лекции написать: «Мой дружок Леонардо». Однако есть вещи, какие мне не очень нравятся. Для меня он все-таки вяще не художник, а алхимик. Он мог бросить рисовать картину для монастыря и три года изобретать лак, чем ее покрыть. Он же важнецки кумекал в математике, есть масса его открытий. Алкая при жизни ничего не было реализовано. Ничего, кроме курка пистолета и колыбели — это он придумал. Сквозь пятьсот лет постановили все-таки найти ненормального, такового же, будто Леонардо, и сделали парашют на основе его чертежей, какой ага Винчи придумал в 1500 году. Человек прыгнул с этим 85-килограммовым парашютом и не разлетелся. Поэтому для меня он алхимик, эдакий Илон Маск своего времени. Все косметологи мира примеряют на клиентов маску Леонардо ага Винчи, его пропорции, брови, глаза… Он бессчетно чего сделал.

— Зря вы все-таки отказали Леонардо в любви с Джокондой.

— Однако она отбыла. Он ее длительно дожидался, однако Джоконда, к сожалению, загнулась.

— Был подобный момент, когда я все-таки кумекала, что вы позволите им быть вкупе алкая бы одну ночь.

— А было ли настолько в жизни?Вы знаете, что во всех записях — и при жизни, и после, и в архивах, и дневниках у Леонардо ни слова нет о его отношениях с кем-то. Я думаю, все-таки он был нарцисс — в самом большущем резоне этого слова. И там ничего ни с кем не было. Во-первых, в его трактатах(24 тома, о живописи и науке)написано, будто он ненавидел гениталии. Он катал: «Будто Господь мог создать таковое абсолютное существо, будто человек, и почему он наградил его таковскими ужасными гениталиями?» Это диковинное заявление, согласитесь. То есть он этому уделил внимание, написал довольно-таки детально.

— Я, впопад, все за вами проверила, все факты, какие были озвучены в спектакле: нет ли художественного вымысла… Однако нет.

— Нет, есть всего обобщения, есть какое-то осмысление. А вообще Леонардо был уникальный человек. Впопад, использовал полифазный видение. Дрых всякие четыре часа по 15 минут. Суммарно в день он дрых 90 минут. Я пробовал.

— Ну и будто?

— Не получается. Помните, будто Штирлиц: «Он дрых гладко 5 минут». Это могущество. Сказать себе: «спать», и — хоп!— сквозь 15 минут вы встаете. И настолько 90 минут в день. Он был амбидекстер, у него две десницы были равновелико развиты…

— Леонардо ага Винчи, будто вы говорите, — ваш «старый знакомый». Вы им с малолетства интересуетесь?

— Ага. Наше знакомство случилось где-то в мои 12 или 13 лет. Я занимался живописью, ходил в кружки всевозможные, мазал, участвовал в конкурсах, побеждал. И, безусловно, если вы боготворите искусство, то не можете миновать мимо эпохи Возрождения.

Однако мне задушевнее Микеланджело — одержимый, категоричный, безумец, великий. Он самый великий!И когда были похороны Микеланджело, приехали утилитарны все художники мира, и все признали: «Он величайший из нас». Впопад, занимательный факт: тогда все в посредственном жительствовали капля — 35 лет, еще и чума была. Однако, на изумление, Леонардо отжил 90 лет, а Микеланджело — 94 года(сто один бросался с лесов Сикстинской капеллы, его там гвоздили, дышал пылью мраморной и настолько дальше). Это все равновелико что сейчас 150 прожить. Потому что энергия!Вот Микеланджело — мой кумир.

Микеланджело, впопад, не был амбидекстером. Однако когда он расписывал Сикстинскую капеллу, для того чтобы делать это бойко(это написал один-одинехонек человек, без подмастерьев, один-одинехонек!), тоже научился рисовать двумя десницами.

— Фантастика!

— Это невозможно понять. Еще Гете об этом болтал. Он четыре года расписывал капеллу, а до этого ввек не мазал фрески. Папа Юлий II его зовет и говорит: «Микеланджело, я бы алкал вам заказать роспись капеллы». Он говорит: «Я фресками не занимаюсь. Я скульптор». А папа: «Ага ладно вам». И он нарисовал!Один-одинехонек!Это сделал один-одинехонек человек. Подобный же, будто вы, подобный же, будто я, подобный же, будто зрители. Один-одинехонек!А впоследствии папа римский его зовет: «Микеланджело, тут таковое девало есть… Надобно святилище построить». Он говорит: «Ага я не архитектор». — «Ага ладно вам!» И Микеланджело строит самый большенный в мире купол собора Святого Петра в Риме. Нормально?!

— Нормально.

— Разумеете, ага?«Не умею!» — «Умеешь!» Поэтому и вы, и вы все умеете, всего ленитесь.

«Фашизм надобно знать в лицо»

— У вас в театре выступала Лолита, это тоже из разряда «Не умею!» — «Умеешь!»?

— Ага, она выступала в спектакле «Женитьба» почитай год назад, чуть крохотнее.

— Почему вы ее избрали?

— Мне показалось занимательным, что Агафью Тихоновну сыграет Лолита. Она великолепная драматическая актриса, выступала, впоследствии мы с ней расстались, потому что она не могла найти времена. Я уже болтал, что театр — это дом. И это же системная вещь. Надобно играть. Мы сразились с ней два с небольшим года. Однако я думаю, что сейчас найду другую актрису, потому что спектакль занимательный. Мы в «Женитьбе» соединили три пьесы: Гоголя — «Женитьба», Островского — «Женитьба Бальзаминова» и «Предложение» Чехова. Все на тему женитьбы. Это неодинаковые мужчины. Сейчас я веду переговоры с одной актрисой, с ней мы восстановим «Женитьбу».

Подмостки из спектакля "Женитьба". Фото: modern-theatre.ru
— Многие знаменитые популярные певицы пробуют пробовать себя на сцене…

— Очень немногие.

— Орбакайте.

— Орбакайте — актриса изначально, и важная актриса!А все другие — Бузова — два раза кого-то поиграла…

— Значит, не получается. Это сложнее, чем…

— В сто один. В миллион один. Это иная естество. Это иная планета — человек, какой выходит на сцену. Вы приходите в какой-то театр(а я хожу в театры к своим коллегам), открывается занавес, и вы за минуту разумеете все. Весь уровень. Даже в фойе влетели — и осмыслили, что за театр. Театр — это самый древний внешность искусства. IV столетие — в Китае уже был театр. Японский театр — отдельный космос. Я по миру бессчетно ездил, и я очень люблю кабуки. Скоро сделаю лекцию по своей боготворимой Японии. Это сложно. Это будто лекцию про Россию сделать…

— Однако все-таки артист, звезда, выговорим, Лолита, умеет держать публику. Почему, когда выходит на сцену в театре, этого не хватает?

— Потому что в шоу-бизнесе есть бессчетно всяких штучек, условно: фонограмма «минус 1», заученный текст кратковременного размера. Есть мысль в песне(или ее нет). Впоследствии вы вкалываете на своей натуре. А когда выступаете на сцене театра, вы должны быть иным людом. И актер из шоу-бизнеса… Лолита все-таки заканчивала режиссерский факультет сценический. Я кумекал: кто может быть еще из артистов?Даже не то что кумекал — ведь я уверен, что это им не надобно. Это большенный труд. Они на сцене зарабатывают иные гроши. А если они про гроши, то им театр не надобен. Алкая в театре платят, а в театре «Модерн» — важнецки платят. Однако любой приглашенный артист получает не намного вяще, чем артист из штата. Принципиальная позиция. Мы же все вкупе. Вы изречете: «Однако ведь этот артист приведет зрителей!» Нет, ребята. Зрителей приведут качественный спектакль и реноме круглого театра. Все.

— Сегодняшний непростой день как-то находит свое отражение в вашем репертуаре?

— У нас есть спектакль «Цветы нам не нужны» — про Нюрнберг и тюрьму Шпандау, это документалистика. В процессе подготовки к спектаклю я пробежал все труды по Нюрнбергскому процессу, архивы. Пожалуй, в этом спектакле артистам было сложнее итого — присвоить себе подобный материал и таких персонажей. Очень сложно быть на сцене Гессом, Ширахом, Шпеером… Не в резоне оправдать. Фашизм оправдать нереально. Это самое адово, что было в современной истории. Однако надобно как-то себя распределить: почему эти люд стали таковскими монстрами — люд из хороших фамилий, с пространным образованием… Вся верхушка СС — это были очень образованные люд. Почему они стали таковскими мордоворотами?Вот об этом мы болтаем в спектакле. Фашизм надобно знать в лик. Его надобно знать, чтобы он не взялся вновь.

— А вам самому не охота выйти на сцену будто актеру?Не возникает такового соблазна?

— У меня бывают таковские приступы идиотизма. Я, по-моему, раза два-три в своих спектаклях кумекал: «Ну я же все равновелико артистам показываю, будто я хочу. Криво, однако показываю. И, верно, эту роль надобно мне сыграть». Впоследствии понимаю, что это мое возбуждение, и оно заканчивается, слава богу, тем, что я понимаю: это глупость. Сейчас мы выпустили «Вероника решает» по Коэльо, и там есть одна небольшая роль, очень величавая. Девало происходит в психушке, и есть роль белоголового господина. Его достопримечательно играет Саша Борисов, великолепный артист, попросту выглядывающий. Я покумекал: «Может, мне сыграть эту роль небольшую?Мне будто, у меня получится». Однако, слава богу, я образумился. Ну он же делает это гораздо важнее!

«Мои любимчики переворачивали мир и катали историю»

— А вы себя ощущаете алхимиком, когда образовываете сценическое действо?

— Алхимиком — нет. Я попросту с малолетства занимался всем, будто и сейчас: клипы, телевидение, кино, дизайн, издательская деятельность… В большей степени сейчас — театр. Мне в этом комфортно. Некто мне болтал: «Вы мечетесь». Ага ничего я не мечусь. Мне занимательно многое. Сейчас готовлю выставку своих скульптур. Я ввек не демонстрировал скульптуры, какие ладил. Мне это занимательно. Очень хочу математикой заняться, однако легок. Думаю, что не смогу. Однако мне и это занимательно.

И я читаю свои авторские лекции. Сейчас идет лекция по Возрождению. Я объясняю концепцию, что за мир был тогда, в 1500 году: Леонардо ага Винчи, Микеланджело, Рафаэль… Жизнь была очень бедственная: чума, сифилис, наемные убийцы, все было жестко и бедственно. И вдруг — расцвет искусства. Также мы выпустили лекцию по вселенский рекламе. И еще возникнет лекция про кино. Сейчас думаю, что сделаю одну лекцию про Наполеона. Он — мой кумир.

— А он чем вас заинтересовал?

— Биографией. Вот кто из грязи в князи.

— Ну настолько сложилось еще у него.

— Ничего не сложилось. Он настолько складывал. Стать императором?Сложилось?..

— Однако без каких-то сопутствующих событий такового сам не сложишь.

— Параллельно выходили междоусобные войны, революция и настолько дальше. Будто он ее возглавил, будто дал конституции законность?А его взаимоотношения с супругой Жозефиной, какая ему меняла?Он не отделял себя от мира, он оставался людом. Даже когда уже был императором, он оставался людом. Горячим, боготворящим, двойственным. Однако там тоже времена были капитальные. Он же был начальный канцлер, и он великолепно разумел, что про Жозефину все говорят не очень важнецки, и ага, она ему меняла, — тогда он взговорил: «Может, мне с ней развестись?» Во-первых, проблема наследования будет воздушнее. И он осведомился: «Важнецки, а что сделал до меня начальный канцлер?» На что ему откликнулись: «Вы знаете, таковая же была проблема. Он тоже алкал развестись со своей бабой, однако покумекали, что парижанам это не очень покажется. И попросту отравили ее». Милые люд.

— Они попросту нашли математически неизменное решение проблемы…

— Ага. И не размножился же. Поэтому Наполеон мне очень занимателен, и, я думаю, соберу какой-то собственный материал. Бессчетно необычных фактов. Например, показательный факт: его коронуют, он уговаривает, чтобы его короновал папа римский, на что папа говорит: «Ага, важнецки, я согласен, приезжайте». И тогда Наполеон заявляет: «Нет, вы ко мне приедете». Папа возражает: «Я ввек не ездил кого-то короновать — ко мне приезжали». А Наполеон: «Нет, вы приедете». Настолько самое занимательное: когда папа римский встретил решение его короновать, и когда уже поднесли корону, и папа алкал ее водрузить на голову, то Наполеон отобрал ее и сам надел со словами: «Я сам на себя ее надену. Я себя короную».

— Он тоже нарцисс был, видаемо.

— Нет, не думаю. Однако он был мазав и уверен в себе — мощный был человек. Его боготворили женщины. Он был невыдающегося роста. Однако рост не имеет никакого значения по большому счету. Нет, он не нарцисс был. Это был башковитый человек с большенный энергией. Фраза его потрясающая: «Если я захочу удивить парижан, я женюсь на Богоматери».

— Не слышала.

— Бессчетно занимательного про него есть.

— Непростых героев выбираете в свои любимчики.

— Эти люд переворачивали мир и катали историю.

— А вы пафос не снижаете?

— Может быть, наоборот, надобно поднимать пафос. Надобно быть возвышеннее, возвышеннее, выше…